Очерки из будущего

IV

Рано утром следующего дня мы расстались с уверениями уважения и дружбы, а также с сердечным приглашением от Лоры и мистера Дженкинса вскоре навестить их снова.

Но я не подчинилась их желаниям и не думаю, что, как бы мне ни нравилось там мое пребывание, я когда-нибудь вернусь в Утопию, ибо, и я могу признаться в этом, результатом даже моего краткого пребывания в этой любимой стране было то, что я (по крайней мере, так сказал мой муж) стала очень неразумной и требовательной.

Еще одно слово. Я стала очень терпимой ко всем тем реформаторам, как их часто насмешливо называют, которые борются с переизбытком насилия и слишком малым изяществом, за дело прогресса, за дело свободы.

Я, как я уже говорила ранее, терпима ко всем таким, несмотря на то, что я не одобряю их полностью и не согласна с их манерой ведения борьбы, потому что я вижу, что они тоже были в Утопии и что они стремятся воспроизвести хотя бы смутные очертания той симметрии и красоты, которые вели их души и пленили меня.

1869 год

Сон в летний вечер

Эдвард Беллами

Это деревенская улица с большими вязами по обеим сторонам, а посередине тянется еще один ряд, расположенный на узкой полосе травы, так что улица и проезжая часть на самом деле двойные. Жилища по обе стороны не только далеко разделены широкой улицей, но и еще более обособлены большими садами со старыми фруктовыми деревьями.

Сейчас четыре часа солнечного августовского дня, и над сценой царит тишина, похожая на субботнюю, но с ленивым сладострастием. В течение часа не проехал ни один экипаж, не прошел ни один пешеход. Изредка раздаются звуки детей, играющих в саду, щеколды на воротах в конце улицы, затихающего пение сонного певца – все это лишь знаки препинания поэмы летней тишины, которая длится весь день. На верхушках деревьев ярко пылает солнце, а между их стеблями видны луга, которые нагреваются от жары, как будто вот-вот закипят. Но тенистая улица предлагает прохладный и освежающий вид для глаз и настоящую долину убежища для иссохшего и запыленного путника на дороге.

На широкой площадке одного из причудливых старомодных домов, за ненужной ширмой из вьющейся лозы, две девушки коротают время после полудня. Одна из них нежится в роскошном кресле-качалке, а другая сидит более чопорно и усердно шьет.