Кочевник

 – тон генерала приобрел металлический оттенок.

– Есть через час!

Глава 2

– Ну, что ты смотришь на меня? – поинтересовался я у своего отражения, – Ты сам заварил эту крутую кашу своей жизни.

Отражение изобразило кривую ухмылку, и лицо стало немного другим. Пропали мягкие черты. Взгляд стал внимательным и жестким. Из одного человека я мгновенно превратился в другого.

Да я не один. С тех пор как я стал агентом, с оперативным псевдонимом Кочевник, меня стало двое. Звучит по идиотски.

Но, тем не менее, это так. Один профессиональный диверсант и убийца, второй ничем особо не выделяющийся школьный учитель. Спросите, кем сложнее быть? Без преувеличения отвечу, что сложнее быть школьным учителем. Потому что, каждый раз, придя на работу, я просто перешагивал через свое самолюбие. Перешагивал, и в тайне надеялся, что вот-вот, щелкнет эсэмэс, и я прочитаю кодовое слово.

Щелкнуло. Прочитал. В результате для всех я в коме. И как долго я там буду зависит от меня.

Интересно как генерал будет выкручиваться, если я не вернусь из прошлого? Что он моей жене скажет? Скорей всего скажет, что я умер, но хоронить меня надо категорически в закрытом гробу. Этот пройдоха по любому выкрутится. Ну, и черт с ним. Главное, чтобы Ольга ни в чем не нуждалась.

Ольга! Эта святая женщина, которая прожила со мной почти пять лет, так и не узнав меня по настоящему. Она знала физрука, который постоянно в разъездах.

То на курсах, то на сборах, то на соревнованиях. Она знала заботливого и любящего мужчину. Которого сама безумно любила и безоговорочно доверяла. Но так и не знала обо мне всей правды. Знала только то, что я ее тоже очень люблю.

Бедная Олечка, она там с ума наверное сходит!

– Ну и сволочь вы все же, ваше благородие, не мог ничего попроще придумать чем кома?

– Не было времени думать,– ответил генерал, четко давая понять, что не собирается оправдываться, – Забирай снаряжение и сосредоточься на деле.

И знаешь, вспомни как я отговаривал тебя заводить семью. У таких как ты ее не должно быть. От этого легче всем!

Он прав. Он отговаривал, просил, угрожал! Но я любил и был непреклонен. Я как баран уперся. А потом сам жалел. Не себя, ее. Каждый раз отправляясь на задание мучала совесть, что в очередной раз приходится врать. Хорошо хоть детьми не обзавелись. Хоть она очень этого хочет.