Неистовый узник

Беглец почувствовал поддержку, побежал вдоль обочины, подбрасывая длинные ноги, при этом автомат отвел в сторону, давая понять, что бежит не в атаку. Несколько раз он падал в водосточную канаву, поднимался, снова бежал. Силовиков прижали к земле, они отползли – благо недалеко ушли от своего поста. Парню осталось пробежать не больше ста метров. Он решился на рывок – поднялся и помчался в полный рост, закусив губу. Ополченцы поддерживали его выкриками – словно форварда своей команды, вышедшего с мячом к воротам противника! Давай, парень, давай!

Под рваные хлопки выстрелов он влетел за бетонные заграждения, выронил автомат и в изнеможении повалился на землю, кашляя и хватаясь за ребра. Физиономия пылала, как маковое поле. Это был стройный, спортивно сложенный парень с правильными чертами лица. Его обступили ополченцы, кто-то поднял автомат.

– Не стреляйте, не бейте… – хрипел он. – Или бейте, черт с вами… Я к вам, не хочу больше воевать… – и снова зашелся кашлем.

– Приветствую тебя, уважаемый, – ухмыльнулся рослый бородач с ручным пулеметом на плече, – от лица, так сказать, всех угнетенных жителей Донбасса. – Его товарищи засмеялись, а бородач продолжал: – Что, дружок, надоело жрать еврокапусту и пить евро-горилку? Нормальной жизни захотелось? Или, может, ты – разведчик?

– Ага, Штирлиц, на хрен… – выдохнул беглец и поднялся на колени. Пошарил по земле, видимо, ища свой автомат, потом опомнился и хрипло засмеялся: – Все, мужики, делайте со мной что хотите, я больше не хочу воевать… К своим не вернусь… Николаем Калаченко меня кличут, сержант Николай Калаченко, разведвзвод второго батальона аэромобильной бригады…

– Ого, десантура! – воскликнул бородач. – Доброволец, поди?

– Доброволец, – честно признался беглец. – Но когда это было? Полтора года назад… Запарили мозги, поверил им… Ей-богу, хлопцы, не хочу быть карателем, нет на мне невинной крови, можете проверять… В Киеве записывался в добровольцы, работал там в охранной фирме, с матерью жил, она в столицу переехала, а сам я местный, из Краснодола, на улице Связистов живу, дом у меня там, отец в Краснодоле похоронен…

– Да ты сосед, что ли? – прищурился второй боец – обладатель усыпанного угрями лица. – На улице Коминтерна я живу, почти по соседству. Вроде видел тебя, парень, но не сказать, что знаю…

– Зато я тебя знаю, – вздохнул Калаченко, вытирая рукавом пот со лба.