Нетленный

А простые человеческие пороки – глупость, тщеславие, самовлюбленность и безразличие к окружающим, – и после этого уже окончательно выключила трубку.

Я изумленно уставился на замолчавший телефон. Волосы зашевелились на макушке. Мистику – в жизнь, товарищи? Я помотал головой, освобождаясь от липкого наваждения, бросил телефон в щель между подушками, чтобы глаза не мозолил…

Настроение в этот солнечный день застыло на нулевой отметке. Лето в Новосибирске шло своим чередом. Полтора месяца назад судьба свела меня с Сергеем Борисовичем Якушиным и его музеем мировой погребальной культуры.

Дело Марии Архиповны Власовой, скончавшейся больше века назад, понемногу забывалось, но иногда напоминало о себе странными снами и яркими образами. Я начинал успокаиваться, возвращался здравый смысл, и временами становилось стыдно – неужели я поверил в эту чушь? Наука многого не знает, но даже у запредельного есть пределы. Череда совпадений, досужие вымыслы под видом «научных» гипотез; «игры» разума, слуховые и зрительные галлюцинации – что еще это было? Не надо усложнять, все имеет логичное объяснение. Полиция за убийство преступника меня, конечно, по головке не погладила, но все обошлось. Не было задержаний, бесконечных вызовов к следователю. Все лавры забрала полиция Центрального района в лице моего однокашника Вадима Кривицкого, и все стороны остались довольны. Жизнь продолжалась. Варвара согласилась переехать в мою холостяцкую берлогу на улице Советской, но честно предупредила: только с одним чемоданом, поскольку вы, товарищ сыщик, существо ненадежное и весьма подозрительное. С Варварой было трудно, иногда невозможно, но я уже знал, что это надолго (если не сказать большего). Через неделю она задумалась и допустила, что может перевезти и второй чемодан. Ее отпуск давно закончился, мой – не начинался. Все дни она просиживала в своей библиотеке, я работал в детективном агентстве «ЧП “Ветров”». Частные расследования», являясь его основателем, директором, а также единственным сотрудником, если не считать помощницу и секретаршу Римму Казаченко. Римма в мои дела не вмешивалась (во всяком случае, делала вид), сидела в офисе, принимала почту и отвечала на звонки. Агентство худо-бедно существовало, я поднял Римме зарплату на пять тысяч, отчего она впала в легкий ступор и задумалась: это унижение или большая честь? Видения касательно армейской службы и последнего боя сошли на нет – лишь иногда что-то взбрыкивало в душе, и остаточные явления царапали горло.