Русский частокол

Но загорелся он не сразу, поначалу расщепило его, и тока потом огонь по древу от средины, где расщеп, к кроне пошел. И что дивно, отец, как загорелся дуб, так гроза тут же и прекратилась. Чрез время малое уже солнце светило. Ну я обходами домой.

– Пошто обходами?

– Дабы высохнуть немного под солнцем-то.

Старейшина хмыкнул:

– Хм, вроде не врешь.

Вавула воскликнул:

– А чего мне врать-то? Не дитя уже, не отрок, считай мужик, осталось домой жену привести, да свой дом поднять. Уже двадцать один год.

– Слыхал я, Вавула, ты на дочь старейшины рода Кобяка в Вабеже, Ведану, глаз положил?

– А чего? Девка хорошая, статная, красивая, здоровая.

И из семьи равной.

– Откель у тебя мысли такие – равной? Али не ведаешь, что старейшину на вече избирают?

– И все одно, главенствует в роду старейшина. Вот и Ведана – дочь старейшины.

– А как же Голуба, дочь гончара Лихаря Рубана? Мы ж с ними о твоей свадьбе договорились. И он согласился, и Голуба.

Вавула понимал, что пойти против воли отца открыто и ныне вызовет только гнев у родителя да упорство, которое уже не сломить, посему схитрил:

– Ну вы ж пока тока договорились.

До сватовства дело-то не дошло?

– Умыкнешь ее завтра, и сделано, почитай, дело. Остальное пойдет само собой.

– Ладно, треба умыкнуть невесту, умыкну. А где землю мне община выделит под дом?

– Община и решит, земли свободной на селе много.

– Добре, отец, пойду переоденусь, а то хворь подхвачу и вместо праздника на лаве огненным валяться буду.

– Ступай и – гляди у меня!

– Отец, это ты сыну, которому двадцать один год?

– Для меня ты до смерти дитем будешь.

Вавула зашел в дом, переоделся. Внутри дом состоял из теплого помещения – комнаты с одним-единственным окном, больше для проветривания, потому как топился зимой по-черному. Подстава, что могла служить столом и малой лавкой, лавы рядом, вдоль стены низкие лавы, лежанка, на стенах шкура медведя, других зверей, убитых на охоте. Вторая медвежья шкура на дощатом полу. Такие стали недавно делать.

В простом жилище – полуземлянке пол был земляной. У входа отдельная каморка, рядом печь-очаг глиняная. К дому-срубу пристроили две пристройки – клети, там кладовые, комнатенки. Крыша утепленная, покрыта соломенными вязанками.

Мать выставила на стол уху, кашу, кувшин с квасом, половину каравая.

Потрапезничав, Вавула завалился на свою лежанку, что ближе к печи, потянулся:

– Хорошо!

Мать собрала утварь, смахнула со стола крошки и вышла.