Ветер идет за светом

Коммуникационный цикл с кораблями находящимися за пределами солнечной системы мог быть длиннее недель, месяцев или даже многих лет. В таких условиях нам по сути нужно заново учится общаться друг с другом и делать это в совершенно иной форме. Иронично, что именно в то время, когда человечество догнало свет не только в скорости передачи информации, но и в ее лаконичности ( :) ), возникла реальная необходимость возвращения полновесных и всеобъемлющих коммуникаций. «Эпистолярный жанр наносит ответный удар», как шутили гуманитарии из отряда.

Смешно, правда?

Настроение во всем Центре с самого утра было веселым. На планерке выяснилось, что вчера ночью по неожиданным техническим причинам отключился магнитный замок на клетке ГМО-попугаев и стая пернатых разлетелась по всему Звездному Городку. Я с улыбкой подумал, что наверняка, это один из беглецов стучался ко мне в форточку с утра. Объявили о введении режима повышенной готовности, во время действия которого, всем кто собирается использовать любую технику размером больше попугая, требовалось соблюдать особую осторожность: кто знает, на что способна коварная птица, затаившаяся, например, в комнате управления центрифугой? Особенно взволнованной выглядела Сашенька, как мы ее звали, в миру доктор Алессандра Форесси – итальянский астронавт, самый молодой профессор биологии в Европе, умница, красавица и будущий бортовой врач нашей экспедиции.

«Бедные pappagalli! Они не мочь жить в этот климат». Сашеньку кое-как успокоили, напомнив, что наши попугаи – особенные, да и отряд срочной орнитологической помощи уже мчался из Москвы.

На автобусе вместе с орнитологами, немного опаздывая на ожидаемую нами лекцию, приехал профессор Валерий Григорьевич Карнаухов – доктор философии, и прочия, и прочия – куратор учебной программы гуманитарных дисциплин нашего Центра Подготовки, и по сути – крестный отец любимого мной МзКП. Весьма забавную новость о сбежавших попугаях, с которой носился весь младший научный состав Городка, профессор встретил лишь поднятой правой бровью и пожатием плечей.

Что, в общем не удивляло: всему нашему отряду уже давно стало ясно, что и лицо, и характер профессора флегматизировались еще в прошлых жизнях. Профессор зашел в класс, поздоровался со всеми, и с размеренностью настоящего педанта разложил свои бумаги. Затем медленно, чуточку шаркая, дошел до раковины, налил стакан воды и выпил его. Налил второй, обвел аудиторию спокойным взглядом, медленно вернулся за кафедру и начал занятие.