Человек из пропавшей страны

Марат один раз только посмотрел в сторону Галины Николаевны и снова уставился в безопасное место – в пол.

– Я же тебя насквозь вижу, – резко сказала она и Марат от неожиданности вздрогнул.

– Хочешь в тюрьму, Сафаров? – ее голос звучал, как приговор в зале суда. – Там нет мамы, плохо кормят и бьют каждый день. А, хочешь? Если не хочешь, тогда слушай меня внимательно. Ты сейчас на учете в милиции. Это очень и очень плохо.

Она пронзила его взглядом, как и тогда в школе. Но голос был жестче. Здесь ей некого опасаться.

Хозяйка кабинета, хозяйка положения, наделенная полномочиями от самого государства, а перед ней очередной шалопай.

– Если вдруг ты еще раз подерешься с кем-то, Сафаров, то я тебя лично засажу в детскую колонию, а это та же тюрьма, только хуже взрослой.

Она злобно улыбнулась.

– Все вы сначала такие тихие паиньки, сидите вот на этом стуле, крокодиловые слезы проливаете, а как выйдете на улицу, так готовы друг другу головы оторвать, – произнесла она угрожающим тоном. – Хулиган! Ты будущий малолетний преступник! Как только тебя земля носит? Ты подумал о матери, Сафаров? Каково ей? Она тебя вот здесь, под сердцем носила, а ты ей такое преподнес! Что в твоей дурной башке было, когда ты драться полез?

Марат молчал, потому что совсем не помнил свои размышления в тот момент.

– Ненавижу, ненавижу вас всех, твари собачьи! Горе своих матерей! Толку от вас никакого! Ни стране, ни семье толку нет от вас! Ненавижу, скоты! Мрази! Убила бы, будь моя воля! Не возилась бы с вами ни дня, сволочи!

Марат молчал, словно прибитый к полу словами человека от власти.

Кажется, ему стала понятна фраза, часто произносимая учителями: “От стыда готов сквозь землю провалиться”. Вот бы сейчас действительно провалиться. В темноту и сырость. Все равно там, наверное, лучше, чем в этом кабинете. Однако, как ни напрягался Сафаров, никак не мог понять, почему он сразу, вот так без разбора, попал в разряд “мразей” и преступников? Эта тетка была, кажется, не права. Неужели взрослые такие же болваны, как и их дети, только у них больше власти?

– Что молчишь, Сафаров? Язык проглотил? Хулиганить все вы мастера, а как отвечать, так молчим? Из-за таких, как ты, мы, нормальные люди, не можем отпустить своих детей на улицу.

Не можем быть спокойны за будущее страны, – она размахивала короткой рукой с оттопыренным вверх указательным пальцем. – Но мы не дадим вам спокойной жизни. Всех посадим куда следует. Итак, слушай сюда, Сафаров.