Дама моего сердца

Глава 2

Как только две служанки, помогавшие ей вымыться и переодеться, вышли из комнаты, Эвери окинула взглядом свое новое сине-голубое платье. Очаровательная вещица… По крайней мере, была очаровательной, пока ее не разрезали сбоку, чтобы продеть сквозь тяжелый наручник, и не спороли мешавшее черное кружево. Интересно, где этот изверг Камерон раздобыл такой наряд? Если он купил его, чтобы подарить какой-нибудь своей любовнице или родственнице, он может о нем забыть – его теперь осталось только выбросить.

Эта мысль принесла Эвери мрачное удовлетворение.

С ненавистью взглянув на тяжелый наручник, обвившийся вокруг тонкого запястья, она снова попыталась высвободить руку и снова поморщилась от боли: зазубренные края наручника лишь поцарапали кожу. Цепь, которой Эвери приковали к прикроватному столбику, не доходила даже до изножья кровати. Так что никуда отойти она не могла. Эвери мстительно улыбнулась. Эта чертова цепь достаточной длины, чтобы удушить ею черноглазого негодяя. Когда ее мучитель вошел в комнату, Эвери машинально погладила тяжелую цепь, представляя, как она обвивается вокруг его горла и как лицо его приобретает синюшный оттенок.

В другое время такая кровожадность вызвала бы в ней омерзение, но сейчас она была настолько взбешена, что просто об этом не думала.

– Где Джиллиана? – спросила она, не увидев рядом с Камероном ни кузину, ни Дональда.

– Я оставил ее с женщинами, – отмахнулся Камерон и, стащив рубашку, направился к столу, где стоял большой кувшин с водой.

– С какими женщинами?

– Которые путешествуют вместе с мужчинами.

– С проститутками? Ты оставил девочку с лагерными проститутками?!

– Никакие они не проститутки. Две из них – жены моих солдат, а еще две скоро ими станут.

– Я требую, чтобы Джиллиана была со мной!

– Боюсь, я не смогу выполнить это требование, – с плохо скрываемым злорадством отозвался он.

Эвери смотрела, как он умывается, и ее обуревало желание подкрасться к нему сзади и хорошенько пнуть ногой. Увы, для этого цепь была слишком коротка.

Еще никогда в жизни ей так сильно не хотелось кого-нибудь ударить. Прямо руки чесались.

– Она будет беспокоиться за меня, – проговорила Эвери, но Камерон одарил ее таким взглядом, что она поняла: бесполезно взывать к его доброте и сочувствию.

– Женщины о ней позаботятся. Они рады-радешеньки, что заполучили в свои руки ребенка.

Покончив с умыванием, Камерон уселся на край кровати и, покосившись на Эвери, начал стаскивать башмаки.