Золочёный фолиант. Сын морехода

Я помню тот последний день, когда мне боги показали всю истинную грязь. Поверг меня в забвенье тот, кто в верности поклялся и Осени, и мне! Я мог бы выжить… Мог бы вернуться к А?риэн…

Меня прервала смена звука – хруст снега стих под ударами каблуков на чёрной стали. Вот и свершилось. Я стал первым человеком, ступившим в чёрные чертоги аллоров. Но время ликовать ещё не близко.

Как я и думал, Изминолом правил мрак… Равно как и всем Альдмаром после его сокрытия. Я взял факел, что тщетно пробовал развеять темноту с безжизненной стены.

Первый чертог резко перешёл в огромную залу. Её каменный пол покрывали роскошные ковры, а стены – расписные гобелены. Ещё висели там прекрасные картины в оправах драгоценных. Наверняка на них были изображены аллоровы генералы. Почему же такие ничтожные личности заслуживают столь великого почтения? Они сидят в своих крепостях и башнях, командуя своими обречёнными войсками, и боятся высунуть свой нос наружу, чтоб не испачкать свои чудесные сказочные крылья! Тьфу! Они не ровня людским командирам, что мчатся в бой вперёд своих солдат, что добывают победу плечом к плечу с простыми воинами, и что нередко принимают Смерть на поле брани.

Нет. Они им не чета. Они не ровня, таким как я.

И ничего не настораживало бы в этом пейзаже – такой же день как все, лишь темнота и тишина хранят порядок в незыблемых чертогах. Всё бы ничего, если бы не алые подтёки на коврах и не оживший мрак, где копошились силуэты.

Я вышел в коридор и аллоры, что стояли у стен, громкими криками приветствовали меня.

Вот только Жизнь в этих существах уже погасла, и они вступили в ряды моего Чёрного Легиона. Какой ценный подарок богов. Единственное, что отличало их от живых – безумный, потухший взгляд и странные неестественные движения. Ах да, ещё и Жизнь, что насмешливой пульсацией бьёт из них. Но только это вовсе и не Жизнь. Это сделка. Договор исполнить последний приказ, чтобы уйти в Замок Тысячи Свечей. И никто из этих смертных не дерзнёт ослушаться меня, ибо тот, кто нарушит клятву, станет навеки тенью себя, своим отраженьем, кому не будет места ни в этом мире, ни в загробном. Он станет сонным духом, что бродит меж миров и думает о сне. Но эти призраки забыли, что значит безмятежно засыпать.

Один из мертвецов указал на запертую дверь. Недолго думая, я вышиб её ударом ноги. И тут же зазвучал металл. В хорошо освещённой комнате стояла дюжина аллоров – остаток великого гарнизона.