Повстанец

Потом клали на землю, вот так, аккуратно, чтобы общий ряд получился ровным. Клали на змелю, а потом убивали. Прикладом разбивали череп.

И оставили так, рядами. Неживых – наедине с чьей-то злою волей приманенной на площадь ненужной, особенно страшной рядом с младенцами смертью.

Лётчик отпустил ручку управления, схватился за виски и зашептал молитву.

– Смотрящий, – взорвался криком динамик, – говорит Смотрящий! Борт-пятнадцать, что за шум у вас?

«Микрофоны» с тоской подумал лётчик. «В кабине микрофоны, эти гады в штабе всё слышат… Осторожней надо… Боги, смилуйтесь! Меня в дыру загонят либо я тут сам с ума сойду.

Лётчик сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

«Всё хорошо… хорошо…»

– Борт-пятнадцать – Смотрящему, – подчёркнуто спокойно отрапортовал лётчик. – Постороннего шума нет, вслух для себя комментирую картинку на экране.

– Что внизу? – спросил Смотрящий.

– Движения нет, – ответил лётчик. – Всё чисто!

При слове «чисто» почему-то опять стало тошнить.

«Нет, не надо… Я хороший, хороший! Правда!»

– Обработать! – отрезал Смотрящий. – Залп – и никаких следов.

– Принято, – ответил лётчик.

И, переведя передатчик на резервную волну, произнёс в микрофон:

– Всем штурмовым группам…

Ему показалось, что говорит он медленно, почти по слогам.

– Говорит борт-пятнадцать. Обработка местности! Всем покинуть квадрат один-один. Осторожней, рябета, поджаривать буду на полную мощность!

«Никаких следов…»

Он, конечно, не произносил этих слов даже шёпотом.

«Проклятые микрофоны! И что за демоны вас придумали!»

Впрочем, он знал, что за демоны нашпиговали кабины всех гравилётов подслушивающими устройствами и системами контроля.

Эти демоны – инженеры из технической службы полевой жандармерии.

– Ах, красавица, я весь в огне! – запел динамик.

«Вот шутники!» подумал лётчик. «Это Генфер дурачится… Нашёл время!»

– Кто эфир засоряет?! – рявкнул Смотрящий. – Борт-одиннадцать, это вы?

– Я! – весело ответил Генфер.

– Ещё раз так поднимете – отдам под трибунал, – пообещал Смотрящий.

Генфер промолчал в ответ. Впрочем, мысли его лётчик и так мог угадать.

У самого были такие… нелояльные.

Разве только мотив дурацкой песенки, что распевали они вместе с Генфером в отпуске в одном из кабаре Готтарда, в такой момент показался ему неуместным, точнее – неуместно, едва ли не издевательски, легкомысленным.