Повстанец

 – Приказа о маскировке не слышали?

– Какая там маскировка, – прошептал стоявший рядом Тейкон. – Дети кричат, костры дымят… Нас уж раз сто засекли разведчики «серых». Или, думаешь, нас деревья так хорошо закрывают?

– И ты помолчи, – с нарастающим раздражением заметил Касси. – Заметили, не заметили… Все тут стратеги!

«Разошёлся, начальник» подумал Тейкон. «Тоже мне…»

Тейкону, совсем ещё молодому парню, бывшему лесорубу из далёкого зелёного края в тропическом поясе Стенны, пожилой уже (по меркам Тейкона) бывший инженер-механик космопорта Касси казался…

«Ворчливым стариком! И занудой! И вообще…»

Тейкону иногда начинало казаться, что, по крайнем мере, треть всех бед происходит потому, что к его словам не прислушиваются.

Хотя именно лесорубы всегда славились своей рассудительностью и здравомыслием.

«А я ведь ещё и лучший снайпер в отряде!»

Тейкон очень гордился своим снайперским мастерством. И особенно тем, что оружие (и снайперское, и штурмовое… да разное! кроме, разве что, огнемётов да ракетных установок, да это-то не в каждом отряде найдёшь, а вот стрелкового оружия пока на всех хватает) он освоил сам, без помощи профессиональных военных (впрочем, планета Нейри всегда была мирной, в колониях поселенцев от момента основания и до начала Сопротивления военных не было… так, полицейские только).

Гордился, и очень обижался от того, что его, лучшего снайпера, к обсуждению военных вопросов как раз и не привлекают.

«И напрасно!»

Но что, помимо крика, показалось Тейкону странным, необычным, настораживающим.

В лагере беженцев явно началось какое-то движение, ещё не паническое, но уже очевидно беспокойное, рождённое нарастающим чувством страха.

Эйни инстинктивно прижала ребёнка к груди, потом передала безмятежно засопевшего от укачиваний младенца матери.

Потом подошла к Касси и тронула его за плечо.

– Я, простите, недавно к вам присоединилась и не знаю ещё, как вас зовут…

– Касси, – представился тот.

Голос его звучал сухо и даже отчасти сердито.

Он так же услышал этот неприятный, нарастающий шум в лагере и общее беспокойство. Потому был вовсе не настроен беседовать с этой так некстати подошедшей с какой-то просьбой (а как иначе! конечно, с просьбой, он же заместитель командира отряда, с мелочами к нему не обращаются) совсем ещё юной и наивной девчонкой, которая, хотя и пережила немало бед на коротком своём веку (а кто их тут не пережил с начала войны?), но наивности своей пока, видно, так и не утратила.