Не наше дело

Оставалось только надеяться, что обойдется без криков «Горько!» и прочих сопутствующих безобразий. Как ни крути, профессор был уже не молод, страдал ожирением и вообще не относился к тому типу мужчин, который вызвал бы у меня сексуальное возбуждение. Скажу вам честно, мужчины в принципе не вызывают у меня подобных эмоций. Я все больше по дамам. На столе в моей комнате лежало несколько листков бумаги, на которых поименно были перечислены все работающие на станции сотрудники, указаны их должности, гражданство и даже размещены небольшие цветные фотографии.

Перед тем как направиться на званый ужин, я пробежал глазами список и теперь внимательно выискивал среди присутствующих тех особ женского пола, которые показались мне симпатичными на фото.

Скажу вам без лишней скромности, у меня превосходная память, особенно хорошо я запоминаю все то, что увидел или прочитал; когда я воспринимаю информацию на слух, результаты не столь впечатляющие, но лучше, чем у подавляющего большинства окружающих меня людей.

Так что знайте: я крайне злопамятный парень.

Тех самых особ женского пола, которые заслуживали моего внимания, было всего две, и обе были замужем. Жаклин Беар – канадка, очевидно, французского происхождения, сидела совсем недалеко от меня, всего через три салата. Миниатюрная брюнетка с ослепительной белоснежной улыбкой и в столь же белоснежной водолазке, так замечательно обтягивающей ее довольно крупную для столь изящной фигуры грудь. Периодически эту белоснежную грудь и прекрасную улыбку от меня закрывал наклоняющийся к горячему муж Жаклин, Фредерик Беар, сорокалетний лысеющий орнитолог с выдающейся вперед нижней челюстью и носом, которому мог бы позавидовать любой из объектов его исследований.

Сама Жаклин, как я узнал из буклета, была медсестрой и работала в местном медпункте.

Вторая красотка, такая же темноволосая, как и Жаклин, но только более высокая и с коротким каре, сидела совсем далеко от меня, почти на другом конце стола. Звали ее Берит Берг. Мне сразу же очень понравилось созвучие имени и фамилии.

Я всегда обращал на это внимание, ибо по образованию я филолог и всегда находил особую красоту в том, как отдельные буквы складывались в порой неожиданно звучащие слова, те, объединяясь в группы, рождали предложения, которые, сливаясь в шумную толпу, давали людям тексты. Не просто тексты, а легенды, поэмы, повести, в которых пряталась, а иногда только в них и открывалась история больших народов и малых народностей.