Сиф

Сиф

Хлориди Тор

О прекрасных золотых волосах Сиф известно во всех девяти мирах. Но какова цена живого золота и сколько крови из-за него пролилось…

Очень давно, когда вокруг Асгарда еще не стояла стена, мы с Локи часто уходили далеко от дома. Никто не останавливал нас. Даже Тюру было все равно, хотя он придирчивее многих относился к нашим самовольным отлучкам. И редко упускал случай ткнуть пальцем на нарушения нами правил.

Жизнь по своему распорядку нравилась нам. У нас был свой мир, свои интересы, свои слова.

Конечно, возвращаясь домой, мы снова принимали установленные правила, но не тогда, когда дух свободы и развязанности рук кружил нам головы.

Наверное тогда это была еще очень крепкая братская дружба, которую не могли развалить ни посягательства родичей, ни многочисленные приятельства, ни даже первые любовные опыты. Хотя один такой опыт едва не закончился весьма обременительно.

Сиф никогда не отличалась особыми навыками, она во всем была средней.

Фригга вроде и гордилась ею, а вроде и не гордилась. Фрейя вроде и дружила с ней, и вроде не дружила. Бальдр вроде принимал ее, а вроде и не принимал. Я вроде и любил ее, и вроде не любил. В общем, непонятно с ней все было.

И вот, в какой-то момент все изменилось и Сиф стала заметной. Очень заметной. Особенно ее роскошные волосы, которыми при желании, она могла укрыться вся. Если бы вдруг на ней не осталось одежды, волосы вполне смогли бы ее заменить.

Вот на них-то я и повелся. Ну, красиво, честно! Шелковые, мягкими волнами спадающие по плечам, цвета белого золота, что изредка удавалось выторговать у цвергов. В общем, красивые!

Да и сама Сиф, как чувствуя, что у нее появилось средство притянуть к себе внимание, изменилась. Она стала медлительней и тише, словно уподобилась своим же волосам, которые не прыгали на каждый шаг, а плавно покачивались. Ее грудь приподняла одежды, отчего талия стала казаться тонкой, а бедра аппетитно выпирали из под юбки.

Локи, уж не знаю по какой причине, каждый раз высмеивал ее в моем присутствии, чем очень меня злил. Настолько, что однажды мы с ним разругались, едва не подравшись. Отец вмешался и разнял.

Я был раздосадован таким отношением брата к моим чувствам. Мне казалось, что уж он-то, лучше всех меня зная, должен понимать, что я честен и не скрываю своей увлеченности и очарованности.