Поворот

Как невеста, традиционно выходишь в белом,

утирая украдкой совсем не от счастья слезы.

Мы сдаемся и крестимся раньше ударов грома:

мы научены. Там, на спинах, следы от плети.

И неважно нам, что в реальности король голый,

за чужие грехи и глупость мы не в ответе.

Затаиться б на время – пускай нам все это снится! —

оказаться на стороне удачливых в этой каше…

Но, пока идет казнь, а мы смотрим с тобой на лица,

вдруг становится ясно: палач-то совсем не с нашей.

Чем закончится, я не знаю.

это лучше награды, спокойней любого штиля.

Попросив не бояться, ты верила, что мы сможем,

но чудовища рядом. Чудовища всегда были.

Она говорит

Она говорит: «Я уйду» и, считай, сама же

спасает меня от всего, что мне сделать хочет,

избрав меня, словно жертву, из многих прочих.

Она говорит: «Не вернусь», но я так зависим,

что боль пить из рук ее слаще любых амброзий.

Издохший почти так добить себя тихо просит.

Она говорит: «Не ищи», но я, как собака,

по следу ее сквозь миры, пусть не рада встрече,

а значит, ничто меня уже не излечит.

Она говорит: «Не судьба», но судьба лишь карта

и может вести туда, куда сам отметишь.

А ты приручила, а значит, теперь в ответе.

Ах, Алиса!

Ах, Алиса, я ждал и верил,

зло смеялся судьбе в лицо.

После сдался. Сдается каждый

в конце концов.

Ах, Алиса, я ждал так долго!

Столько люди других не ждут.

Вы мне раной на сердце были,

и вы же – жгут.

И я дрался со страхом едким,

отпуская года, как птиц.

Столько перьев, глядите, прячет

печаль страниц,

где история ваша – наша? —

не дописана. До поры?

Но там точка, как спуск пугающий

в глубь норы.

Впрочем, вряд ли пропустит запросто

вас обратно в себя нора.

Заяц, спрятав глаза, сбежит, сказав:

«Вам пора!»,

потому что сюда не поездом

едут, выбрав удобный час.

Мир чудес проживет чудесно, как

жил.

Ах, Алиса, моя Алиса,

Вас обратно, увы, не пустят.

Нежно любящий,верно преданный,

с вечной грустью

…

Улыбка деградирует

Улыбка деградирует, превращается в оскал волчий.

Ты не враг Королеве Алой, Алиса, ты словно дочерью

ей приходишься и в жестокости своей не уступаешь матери.

Возвращение твое в мир наш – наказание. Жизнью платим.

Смеюсь в лицо тебе, на деле плакаться тянет, мочи нет.