Белый крейсер

И ведь не только его достал где-то, но и каравай хлеба.

– Товарышу капитан! – позвал Алексея сержант. – Идить сюды! Пойижте ось. Кашу ще колы привезуть…

– Ох, Мыкола… – покачал головой он. – Посадят тебя когда-нибудь…

– Та й посадять, – пожал плечами Шелуденко. – У тюрьми теж люды йе. И там жыты можлыво.

Обреченно махнув рукой, капитан не стал отказываться и сел на чей-то вещмешок. Взял положенное на хлеб сало, понюхал и с удовольствием откусил. Жуя, он по очереди смотрел на бойцов. Как-то так вышло, что во втором взводе собрались в основном «старики», воевавшие с сорок первого. Точнее, они просто выжили, опыт помог, а вот новобранцы позавчера почти все полегли. Из последнего пополнения только Ашот Каспарян и Михаил Фельдман каким-то чудом уцелели. Если о первом Алексей не мог сказать ничего плохого – труса армянин не праздновал, но и на рожон без толку не лез, то второй… Худой, как щепка, питерский студентик в круглых очках с толстыми стеклами. Блокадник. Взгляд наивный, как у ребенка. Автомат едва держит. Ну кто такого на фронт взял? Зачем? От него же проку нет, не сегодня-завтра сгинет по глупости и неопытности. Пусть бы сидел себе в тылу, учил дальше свою математику, умник несчастный – с момента появления во взводе студент успел всех достать заумными разговорами.

Остальных троих капитан знал, как облупленных – пуд соли вместе съели с июня сорок первого. Он тогда еще младшим лейтенантом был, птенцом желторотым. Если бы не тот же Шелуденко, взявший над молодым командиром негласное шефство, то давно бы пропал. Вместе из окружения выходили. Потому и позволял Алексей «старикам» больше, чем другим. Посмотрев на них, он едва заметно усмехнулся. Хороши, красавцы. Сережка Перков, сияя открытой улыбкой на веснушчатой физиономии, не переставая шутил и балагурил. А ведь тоже бывший студент, только прошедший огонь, воду и медные трубы, в отличие от Фельдмана. Затем Алексей перевел взгляд на Ивана Мурянина, мордвина лет тридцати с вытянутым, вечно недовольным лицом, сосредоточенно жующего хлеб с салом. На первый взгляд – тяжелый человек. И это, если разобраться, верно, однако положиться на него капитан мог всегда. Прикажешь стоять до конца, зароется в землю и будет держаться, покуда жив. Жаль только инициативы никакой, если дело не касается хозяйственных нужд.

Напоследок взгляд упал на Виктора Раскосова, невозмутимого, как всегда. Казалось, этого человека ничем не проймешь.