Калейдоскоп Феникса

Я вспомнил, что забыл его, то время когда был весёлым, беззаботным, незнающим страха и боли ребёнком – счастливым сыном любящих родителей.

Я не помню своего лица.

Я впервые задумался о самоубийстве.

Я перестал есть, на завтрак, обед и ужин.

Мысли грызли пустоту.

Я перестал вставать с постели.

Я опять умирал.

Умирал второй раз за свою жизнь.

Вонь приюта подпирала горло, становилась более вязкой и густой, невыносимой.

Существование опротивело мне.

Я мёртв.

Я чувствую, что в комнате никого нет.

Я встал с кровати.

Я подошёл к письменному столу воспитателя.

Вонь не отвлекала меня.

Я сел на стул.

Я взял карандаш и листок.

Я прощаюсь с Вами.

Я иду к окну.

Я нащупал щеколду.

Войдя в комнату, она увидит распахнутое окно, стихийно охватит взглядом комнату. Медленно, со страхом подойдёт к окну. Ужас увиденного душит ей горло. Рыдая и вопя от горя, она побежит за мужем. Во дворе они найдут бездыханное тело своего сына сжимающего в руке лист бумаги с неразборчивыми каракулями.

ОНИ

Шёл слабый ветер. Истощенный изнурительной, непрерывной войной с безжалостной жарой, не дающей отпор уже не одну неделю. Герой, не покидающий поле боя, в одиночку, из последних сил, отважно боролся с беспощадным врагом, ожидая подмогу, пока те двое бегали и веселились. Они не замечали ни войны, ни времени. Слепцы, увлеченные своей необычной игрушкой, взвалившейся, тяжким, непосильным грузом на уставшие плечи. Готовясь к последнему рывку воин, притих, сделал жадный вдох и затаил дыхание. Загробная тишина, и даже птицы перестали щебетать. Путник остановился передохнуть после бесконечной дороги. Растянулся по теплой, прогретой земле, и начал было дремать, пряча, высохшие глаза от жгучего солнца. Хрипел и сопел он от усталости и горя, пронзавших дряхлое тело миллиардами раскалённых игл, оставляющих глубокие, кровоточащие раны. Старый раб, смолоду наказанный жестоким надзирателем за непослушание. Он позорно, на глазах у других мучеников, отрубил ему руки, отрезал язык и веки, а ноги заковал в неподъёмной тяжести кандалы. – Беги куда глаза глядят – насмехался надзиратель. – Ты свободен! Подгоняемый плетью воспоминаний, бродил он по миру, от одной деревушки к другой. От пустыни, к пустыни. Клацая зубами в такт шагов волочит за собой мёртвые куски железа и смотрит на мучение других. Заглядывая в каждое окно, подглядывая через самую крошечную щель за их обитателями. Под свист хлыста они забывали про него, про его историю.