В тенях империи

Предложат, конечно, остаться унтером. С возможностью снова попробовать себя на экзаменах через пару лет. Не соглашусь, уж очень больно выйдет.

Отец вздохнет, почернев лицом: учеба далась дорогой ценой. Чай, не боярский сын, привилегий нет, все зубами и когтями – с репетиторами, с зубрежкой и выкладкой до седьмого пота.

Мать обрадуется, хоть и попытается скрыть: сын не будет рисковать собой в холодной пустоте.

Работа? Найдется. Неквалифицированная. Даже на купеческую ладью без выслуги в ВКС не наймешься.

Понятно, помолвке с Энн конец. Дочь купца первой гильдии за голь перекатную не пойдет, а голь и не возьмет. У голи честь есть, девушку за собой на дно тащить не будет.

Значит, выбора нет – копье. Единственный разумный выход, такая уж эта игра.

Вот только я не разумный человек. Игр с детства терпеть не мог.

Через полчаса я уже сдал заявление в администрацию. Не буду просить милостыни. И биться головой о стену не буду. Счастливо оставаться.

…Так я считал тогда. Был доволен собственными принципами. Потом зазвонил телефон.

Энн, Анюта моя, сказала:

– Ты же понимаешь, что это значит?

– Конечно, – ответил самодовольный болван, который был я.

– Идиот, – заключила Анна Святославовна. – Прощай. Мне жаль, – и повесила трубку.

– Мне тоже, – ответил.

Отчего-то казалось очень важным ответить, пусть даже меня и не услышат.

Дальше был кабак. Какие-то девки с голыми ляжками. С кем-то подрался. Убежал от городовых, если те мне не чудились. Снова выпил – на сей раз в странной компании, по виду чистых колодников: беспутных, безумных.

И вот, оказался в «Люксембурге». Голова раскалывалась, а душа трещала по швам, казалось: вот-вот, и разорвется в лоскутки, снегом понесется по ветру в ночной пурге.

…Тихо застонала, открываясь, дверь.

Стыдно признаться, мне было глубоко и откровенно наплевать, кто заявился по мою душу – грабители, полицейские, или местный сервис сомнительного свойства оказался неожиданно навязчив. В любом случае, добрый человек едва ли бы молча зашел в чужой запертый номер.

Как я уже заметил, в тот момент мне хотелось то ли подраться, то ли помолиться, то ли спеть. И вот, решение трилеммы преподносят на блюдечке.