Оракул Смерти

Но как? Мысль с кроличьей норой, конечно же, интересная, только вот еще бы знать: это у меня сотрясение мозга и мне всё это сниться или всё же реальность. Но двигаться надо, это без вопросов. Кто его знает, что тут водится, что сон, что реальность один фиг, на одном месте оставаться нельзя. И неизвестно ещё, что похуже будет…

Присоединил фару обратно и побрел в случайном направлении, катя велик рядом. Ни бегом, ни на велосипеде я не рискнул бы в темноте через незнакомый лес. Мало ли что. Света от фары немного, да и лучше пешком.

Несколько долгих минут шел по каменистой земле. Редкие деревья, кусты и никакого намёка на знакомую дорогу.

Забрёл в лесную чащу, а чаща – это хорошо, чуть что, сразу на дерево, и там уже отбиваться… не дай боже, такому случиться.

Минут десять уже продвигаюсь в одном направлении. С велосипедом под рукой, особо выбора куда идти нет. Да и не бросать же его, хотя фару можно снять. Если выберусь на дорогу, хоть какую, дело пойдет быстрее, и свет меня не покинет, с динамкой-то.

Вой. Страшный, ужасающий, казалось, он раздался бесконечно далеко и совсем рядом. Табун мурашек пробежал по телу. И не раз. Судорожно сглотнув, оглядывался, пытаясь определить, где источник опасности.

Всматриваясь вдаль, оборачиваясь, я внезапно заметил его. Прямо перед собой, буквально в двух шагах. От неожиданной встречи отшатнулся назад и, споткнувшись, упал на спину. Резко поднялся, укол боли в спине немного вывел из шока, давая понять, раз жив, значит, шансы, уйти от этой псины, живым еще есть.

Передо мной сидел и постукивал по земле хвостом – волк, в холке ростом под два метра. В тусклом свете фары его шкура светится серебром. Глаза ярко блестят слабо-серебряным светом. Уши, как два локатора, постоянно в движении, казалось, живут отдельной своей жизнью.

Он, не мигая и не отвлекаясь ни на что, смотрит на меня, я на него.

В глазах волка холод и интерес. В моих, и так понятно – тихий ужас.

Около минуты играли в гляделки, он как сидел на одном месте, недовольно постукивая хвостом по земле, так и сидит.

Он не проявлял какой-либо агрессии. Вообще, его от статуи отличали только хвост да уши, что не знали покоя. Набравшись смелости, решил сдавать назад. Ступал осторожно и медленно удалялся от этого «сказочного» зверя, пока его «фантастическое» терпение не кончилось вместе с моей жизнью. Шуршание листвы и веток под ногами, казалось, громыхали на всю округу.