Проект ЮНЕСКО

Я понимал, что выгляжу все дебильнее и нелепее. Я перестал быть самим собой. Чем больше я хотел тебе понравиться, тем меньше у меня это получалось.

В своём сознании я вознёс тебя на такой высокий пьедестал, что через какое-то время мне уже самому было не дотянуться до его подножия.

Иногда мне казалось, что ты мне отвечаешь, что в твоих глазах, в твоём поведении есть какой-то ответ, какой-то знак.

Или я просто видел то, что хотел видеть.

Очень хотел это видеть…

А иногда я понимал, что ты, наверно просто так, держишь меня на привязи.

И чем дальше, тем больше.

Мне хотелось продлить эту агонию. Пусть хоть ещё неделя, и ещё одна.

Видеть тебя.

Слышать твой голос.

Ты была любовью моей жизни.

Как бы нелепо для тебя это сейчас ни звучало.

И чем дальше, тем больше.

Несмотря на все мои старания, я так и не смог забыть тебя.

Ничего подобного я не испытывал ни к какой другой женщине. Ни до, ни после.

Гарик, я читаю сейчас эти строчки и как-то всё всплывает, как-то не по себе мне немного.

Неужели ко мне можно было испытывать такие чувства?

Неужели я того стоила?

Насчёт стоила, вопрос не ко мне. Я и сам себя потом долго спрашивал – ну что ты нашел в этих полутора метрах рыхлой коротконогой близорукой жопы.

Спрашивал, и… не находил ответа.

Мне потом понадобилось очень много времени чтобы справиться с одной, казалось бы, простой задачей – не думать о тебе каждый день.

Как ты меня назвал!!!???

Фу какая мерзость

Хотя, хмм…

Забавно…

Слушай. Я хочу спросить, а кто писал мой портрет маслом, который ты мне подарил на день рождения?

Писал я.

С твоих цветных фотографий из ателье.

Их было два на самом деле.

Два портрета.

Там, где ты без очков, был первым; он не очень у меня получился.

Но всё равно, ты там такая мягкая, домашняя, нежная.

И слабая.

Которую так хотелось, прости уж за банальность, заслонить всем своим мужским естеством от невзгод и грязи этого мира.

Она досталась тебе.

И тот, где ты в очках. На него я потратил больше времени.

Ты там такая, неотразимая, холодная, неприступная.

И сильная.

Женщина-пантера, чей стопудовый пресс я так и не смог преодолеть тогда.

Она досталась мне.