Упырь, или Жизнь после смерти

От усердия особист даже попытался задавать Вене вопросы по-немецки, по долгу службы заподозрив в нем завербованного засланца. Что интересно, Веня, до этого немецкого почти не знавший – так, понемногу, вдруг обнаружил, что очень четко понимает всё сказанное и ему даже стало смешно оттого, как майор коверкает язык. Еле сдержав рвущийся смех, Веня закашлялся, а потом поднял глаза на начальника особой части и сказал:

– Товарищ майор, вы же меня уже год знаете, лейтенантом еще принимали когда я прибыл в часть.

Ну какой из меня шпион?

Тот не торопясь молча достал из ящика стола пачку «Казбека» и, выщелкнув папиросу, медленно размял ее в пальцах, постучал мундштуком о ладонь и сунул в рот. Папиросы «Казбек» считались у них элитными, солдатам в пайке выдавали махорку в пачках «Укртютюн» да «Крымтабак», а офицерам хоть и полагался «Казбек», но чаще все же завозили «Звездочку», «Беломорканал» и «Дукат». «Беломор» тоже хорошие папиросы, но «Казбек» был престижнее.

Майор Крылатский щелкнул трофейной немецкой зажигалкой и глубоко затянувшись, выпустил струю дыма прямо Вене в лицо.

И от этого простого действия старлея чуть не вырвало, что уже само по себе было крайне удивительным. Дело в том, что Веня был заядлым курильщиком, курил много и курить ему нравилось. Да и кто из мужиков не курит, разве только чахоточные! Но только сейчас ему вдруг пришло в голову, что за двое суток своих скитаний, он не только не выкурил ни одной папироски (а ведь в сидоре было целых две пачки!), он даже ни разу не вспомнил о том, что надо бы покурить. Словно у него разом отбило всякое желание вдыхать табачный дым. И сейчас, когда особист пыхнул ему прямо в нос, Веня понял, что больше никогда в жизни не возьмет в рот эту гадость. Осознание этого факта ошеломило старлея, но обдумать его было некогда, поскольку особист, наконец, решил ответить на его вопрос.

– Если бы не это, Данилов, ты бы у меня уже давно в камере сидел. А я, видишь, с тобой нормально говорю и даже в рыло ни разу не заехал.

Цени!

Подумав, майор добавил, подтолкнув к Вене по столу пачку папирос:

– Кури.

В любой другой раз Данилов схватился бы за папиросу, не задумываясь, но сейчас покачал головой:

– Спасибо, товарищ майор, но как-то с голодухи не хочется.

Особист покивал головой, еще раз пристально посмотрел на него и сказал:

– Ладно, пока свободен, – сделав ударение на «пока», – можешь идти. Я тщательно проверю все, что ты мне тут нарасказывал.