Из плена в плен

Вскоре в небе тихо стало,

Это, видно, на беду.

Захромал Семён по шпалам,

Оправляясь на ходу.

Слышит он не ясный гомон,

Стала почва горяча.

Санитарные вагоны

Догорали как свеча.

Подойдя на пепелище,

Видит горсточку людей.

Загубил наверно тысчи

Беспощадный лиходей.

Что здесь попусту шататься?

Затихает крик и стон.

И осталось душ двенадцать

Без сапог и без погон.

Хоть сентябрь на исходе

И октябрь на носу,

Но при этой непогоде

Не укроешься в лесу.

На полях растёт пшеница,

Кукуруза и овёс.

Рожь и просо колосится,

Среди них сорняк пророс.

И не пахнет здесь снопами,

Почернели бураки,

Потому, что не с серпами,

А с винтовкой мужики.

Урожай погиб на поле.

По нему гуляет враг.

На родимое раздолье

Он явился как сорняк.

По лугам, траву сминая,

Ходит вражеский сапог.

И никто ту волчью стаю

Истребить пока не смог.

Шли двенадцать, как у Блока,

Босяком, ступая в грязь,

По полям, а где-то сбоку

Слышен гусеничный лязг.

Неприглядная картина:

Без сапог, не все в портках,

Многодневная щетина

На иссохнувших щеках.

Где былая их отвага?

Только безотчётный страх.

И идут они оврагом

В окровавленных бинтах.

Вот двоих похоронили,

Как дрова, сложив в ботву.

Остальные обессилив

Повалились на траву.

Смолкли фронт и канонада,

Словно жизнь умерла.

В деревнях одни ограды,

А на месте хат – зола.

Птиц уже не слышит Сеня,

И кукушки не кричат.

Накрывает лист осенний

Обессиленных солдат.

На луга ложится вечер,

Ветер воет как медведь.

Слышен говор недалече,

Только нету сил, смотреть.

В теле жизнь едва теплится,

От усталости оглох.

А вокруг мелькают лица.

Слышно: – хальт и хенде хох.

Кто не встал, не поднял руки,

С тем короткий разговор.

В тело штык воткнут гадюки,

Или выстрелят в упор.

Как же тут сопротивляться,

Если руку не поднять?

И приходиться подняться,

Из последних сил шагать.

Жмёт на плечи, как из глины,

Двухпудовая шинель.

А приклад толкает в спину

Под гортанный окрик: – шнель!

Боль и крик застряли в глотке.

Он с трудом встаёт с колен,

А в висках стучит как плёткой,

Убивая, слово «плен».

Глава 7. Ноябрь 1941 г.

Из дощатого барака

Выходил Семён с трудом.

Где-то на плацу во мраке

Раздаётся рельсы звон.

Кто пилотку подставляет,

Кто фуражку, кто ладонь.