Рожденный убивать

 – Вы заявление дописывать будете или как?

Во дворе Хохлов звонил начальству, но никак не мог дозвониться.

– Аксенов, ты со следаком все?

– Так ко мне вопросов и не было. Я не стрелял, я же говорил? Кстати, раз уж разговор зашел… Я могу какой-нибудь рапорт написать, чтобы мне ремонт кенгурятника возместили за счет управления?

Хохлова от вопросов опера спас звонок.

– Алло! Да, товарищ полковник. Докладываю, взяли с поличным. Мои ребята при поддержке СОБРа. У них был пневматический «Юнкер», который внешне имитирует боевой АКСУ, и боевой ТТ.

Да, у ствола номера спилены. Отправили на экспертизу, конечно. Так точно. Да, так точно, – прикрыв микрофон ладонью, Хохлов недовольно шепнул Аксенову: – Ты охренел, Аксенов. А кондиционер тебе за счет управы не надо починить?

– С кондиционером все в порядке пока…

Но Хохлов уже вернулся к разговору:

– Так точно, товарищ полковник, оказали злостное сопротивление. Открыли огонь, пришлось стрелять на поражение.

Была уже ночь, но ехать домой Аксенов и Фокин, несмотря на желание, не могли – надо закреплять Ханыгина, пока он был в шоке после задержания и не успел продумать линию поведения.

Но Ханыгин молчал. Медики обработали его лицо, разбитое при вынужденном ДТП во дворе, но выглядел он все равно паршиво. Осунувшийся, хмурый, Ханыгин понимал, что попался. Однако, несмотря на то, что задержанный был деморализован – он молчал.

– Ханыга, мы знаем, что вы с Сашко взяли еще две хаты, – говорил Аксенов. – На Пересвета и на Луговой.

Пальцы Сашко остались на первой. А оба терпилы вас опознают, зуб даю.

Ханыгин молчал.

– Слушай, ты же не в первый раз замужем. Дашь чистуху сразу – мы шепнем за тебя словечко следаку. У тебя только одна ходка, да и то по хулиганке. Здесь получишь по минимуму.

Ханыгин молчал.

– Так и будешь в молчанку играть?

– Курить есть? – мрачно буркнул Ханыгин.

Аксенов положил перед ним пачку сигарет. Ханыгин закурил. Взяв с подоконника пепельницу, Аксенов вернулся за стол и закурил сам.

Ничто не помогает выйти с объектом, которого пытается расколоть опер, как совместное курево.

– Ну, Паш? – выдержав паузу, продолжил Аксенов. – Говорить будем или как?

– Я возьму на себя все.

– Сколько эпизодов у вас? Три? Или есть какие-то, о которых я не знаю?

– Только три.

– А чего ломался? – Ханыгин не ответил. – Как знаешь. Чистуху будешь писать?

Поколебавшись, Ханыгин кивнул. Аксенов положил перед ним ручку и бумажку.