Путь бумеранга

И одного из них играет Гари Олдман. Как и Дракулу…

– Бодрое название, – Верон покачал головой и снова вспомнил пуму. – А почему ты решил, что Тот… а не Та?

– Да хоть Те, хоть Эти. Слова живут отдельно.

– Может, ты просто гоняешь сам с собой? Колесо – совпадение, а твой Тот – это твой Ты?

– Лепи, что нравится. А Тот – это не только я, но и ты, и всё вокруг, и колесо, которое давай менять по ходу…

Они направились к багажнику, и Кузнец добавил:

– Короче, куча разнонаправленных векторов в едином плане.

– Да, вижу – план с утра был хороший.

– Даже с вечера не было. Трансильвания, надеюсь, вставит покруче любого плана.

Кузнец вынул весь их небольшой багаж, и Верон поднял дно, намереваясь достать запасное колесо. В круглом пластиковом корыте, навинченном на штырь, удерживающий запаску, обычно было пусто, теперь же там лежал какой-то тёмный, плохо различимый на чёрном пластике предмет. Верон вынул его, и в его руках оказался бумеранг.

При всей специфичности края австралийские аборигены в окружающих зарослях представлялись сложно.

Бумеранг был изготовлен из какой-то твёрдой породы дерева, отполирован до чёрного блеска и испещрён мелкими символами. Кузнец вопросительно смотрел на Верона, Верон – на Кузнеца, и сразу стало ясно, что им обоим сказать нечего. Верон понимал, что со своим провалом памяти он имел гораздо больше шансов быть причастным к находке, но ему не хотелось начинать рассказ под палящим солнцем, да и глубокомысленные комментарии Кузнеца лучше воспринимались в салоне автомобиля.

После того как они поменяли колесо и Верон занял место водителя, Кузнец углубился в изучение бумеранга. «Мерседес» въехал в тоннель, образованный кронами деревьев, и мир сразу изменился – сумрачные извилины дороги лишь изредка оживлялись лучами, пробившимися сквозь листву, и чёткость линий сменилась игрой светотени. Вокруг сомкнулась какая-то зыбкая призрачность и Тот Кузнеца стал гораздо более осязаемым.

Верон сделал попытку выловить из памяти хотя бы намёк на бумеранг, попутно осознавая её обречённость на провал.

Кузнец посмотрел на него и подбодрил:

– Что-то мне подсказывает, что тебе есть что сказать.

Верон вздохнул.

– «Что-то» – хороший подсказчик. Кино похлеще Тота.

Во взгляде Кузнеца уже блеснуло пламя – всё аномальное действительно вставляло его сильнее любых допингов, и рассказ о снисхождении небесной пумы, любому другому показавшийся бы бредом, он выслушал очень внимательно.