Свеча над пропастью

Оказывается он уже на Воробьевых Горах. Как же он любил это место, как часто приходил сюда, чтобы полюбоваться тихими водами Москвы-реки, а потом пройтись возле величественного здания Московского университета. Здание притягивало Виктора своей монументальностью, четкостью форм, устремленными в небо куполами; оно отражало величие эпохи Мудрого Железного Вождя, невольно пробуждало героический дух того ушедшего времени, который обеспечил и победу над ничтожными обывательскими устремлениями и проникновение в тайны Земли и Космоса. Может быть, ОН здесь, специально встречает Виктора у храма Ее величества Науки? Но вокруг суетились какие-то люди, поражавшие серостью и удивительной бедностью языка. Как диссонанс прошедшей Великой Эпохи зазвучали их одинаковые, бессмысленные фразы: «Какая разница, где лямку тянуть? Важно, сколько баксов тебе за это отстегивают…»

И никто из них не подошел к Виктору, не сказал:

– Это я должен приоткрыть тебе занавес великой трагедии!

Ему показалось, что глаза людей стекленеют, наливаются кровью. Они уже не говорят, они лают. И в этом лае слышится:

– Баксы!.. Баксы!.. БАКСЫ!

Неистовый лай заливает Воробьевы Горы…

Утром Виктор вспоминал о событиях ночи со странным противоречивым чувством: с одной стороны он убеждал себя, что таинственный голос – тоже часть сна, с другой – ни на секунду не забывал об удивительной реальности его звучания. Виктор искал всему этому объяснение, но не находил. Может, ту фразу произнес кто-то во дворе дома? Произнес так громко, что он ее услышал?..

Нет, ее ПРОИЗНЕСЛИ В КОМНАТЕ!

Вошла мать и коротко бросила:

– Еще в постели? В институт опоздаешь.

– Встаю, встаю! – Виктор сбросил одеяло.

– Завтрак на столе. Мне пора на работу.

– Мама, – осторожно сказал Виктор. – Ты ничего не слышала этой ночью?

– Ночью? – брови матери удивленно взлетели, на лице появилась некоторая тревога. – А что?

– Наверное, мне показалось.

– Что показалось?!

– Кто-то громко разговаривал в нашем дворе.

– Ночью мы спим! – резко бросила мать. – Не забудь, мы живем в условиях потогонной системы. Нам с твоим отцом нужен хоть какой-то отдых. Он уже ушел на работу, и мне пора.

Виктор жевал бутерброды с ветчиной, даже не ощущая их вкуса. Его мысли по-прежнему были заняты странным ночным происшествием.

В институте он ничего никому не рассказал. Он вообще не делился сокровенным с приятелями, которых, кстати, кроме Сергея Цветкова, у него и не было.