Он и Лилит

Гонял с приятелями в фубол. И уже начинал ощупывать пух над верхней губой, явно ощущая приближение однокласниц.

На случавшиеся порой предложения набить его «жидовскую морду», отвечал однозначным отказом, обычно выливавшимся в короткую, но серьезную драку, синяк под глазом и порванные штаны у обеих сторон.

В этот вечер в кинотеатре «Голливуд», бывшем «Ударнике», приватизированном известным в округе «новым украинским», ранее известным наперсточником и спекулянтом Борей Семигласовым, крутили голливудский блокбастер – «Воспоминания гейши».

Мойша, в компании своих приятелей, таких же не вполне сформировавшихся мачо, устроился в последнем ряду и лузгал семечки, под одобрительные взгляды недозрелых одалисок местного разлива.

Погас свет. Титры побежали по экрану и сменились силуэтом синих гор в далёкой стране. Пагода. Закат. Одинокая, как звезда, девочка, женщина, цветок… Гейша… Странное слово ударило его в сердце и, оно отозвалось частой дробью…

Мойша перестал лузгать семечки, и прилип глазами к экрану.

Это для него, только для него били барабаны и пели флейты. Это ему, только ему танцевала девочка в красном кимоно под снежными вихрями на сцене. Это к нему она бежала под проливным дождём и ему протягивала вишнёвые лепестки. Это ему она отдавала своё самое дорогое…

Зажёгся свет в зале. Возбужденные приятели и их подруги потянулись к выходу. Мойша сидел, глядя на экран, как будто ждал, что он вот-вот раскроется чудо дверцей.

Чудо не произошло. Охранник вежливо, но настойчиво выпровадил Мойшу на улицу.

«…Возвратясь в свой замок дальный,

Жил он строго заключен,

Все влюбленный, все печальный,

Без причастья умер он…»

Нет, мой внимательный читатель. Наша история не столь печальна. Точнее, совсем наоборот. Не всем же историям следует быть печальными!

…

Прошло много лет. Мойша переехал в Израиль. Стал лётчиком, служил. Демобилизовался. Работал вторым пилотом на дальнемагистральном Боинге. Облетел весь мир.

Но вот в Японию как-то не попадал. Женился. Развёлся. Больше не пытался.

Этот рейс, вообще-то, был не его. Но случай за случаем, чья-то болезнь, смена графика. То, сё…

…

Когда огромный Боинг затормозил и развернулся у причального рукава Токийского аэропорта, первое, что увидел Мойша, был странный силуэт в зеркальном окне аэровокзала. Женщина в красном кимоно. Одинокая женщина в пёстрой бурлящей толпе. Неподвижная и несущаяся в снежном вихре вокруг.