Случайные причины

 – Сурово молвил мой начальник. – Перерыли половину миров, явных или воображаемых, а, сука, книгу найти не можете…

– Но это ведь не просто книга, – встрепенулся я (правдиво и не слишком покладисто).

Директор нашей богадельни глянул на меня совсем серьезно:

– Если не отыщите его, нам… всем будет очень и очень плохо…

Я снова кивнул, соглашаясь с ответственностью сказанного.

– Короче, вам в поддержку нашлась одна из внештатниц. Тебе должна понравиться, хотя кто тебя вообще спрашивает… – начальник закатил глаза.

 – Она преподает в Новом Мискатоникском какую-то херню, вроде бы современную литературу…

Невысокого роста, очень симпатичная: немного вздернутый носик, белые волосы из-под шапки, челка слегка набок, все как мне нравится.

Радужка глаз у нее из множества оттенков фиолетового (очень красиво).

А зовут это сокровище…

– Элизабет, – скромно говорит она свое имя, приятно пожимая мою руку. Фигурка чаровницы одета в зимнюю куртку белого цвета, темно-синие утепленные джинсы и сапожки.

Я с улыбкой осчастливленного идиота уже готов на все ради нее…

Мой чертов напарничек с язвительной ухмылкой глядит на нас двоих, затем произносит:

– Очень рады предложенной помощи с вашей стороны, леди Элизабет. Пожалуйте на борт…

Над Антарктикой почти весело. Сидим в самолете, базарим ни о чем…

– Вы слышали про Эстетику Роршаха? Они сняли сон, который транслировался в сознание людей чаще, чем другие…

– Да ладно! – наигранно восклицает мой напарник в ответ истории Элизабет.

Я-то знаю, что этот хитрый прощелыга не видит обычных снов (только осознанные).

Наша спутница смущенно дарит ему улыбку, понимая его издевательский тон. Вот он сволочь: подкалывать такую красоту.

– А кого сейчас ценят в Новом Мискатоникском как наиболее заметных авторов? – спрашиваю я, стараясь обратить ее внимание на себя. Элизабет обращает свои милейшие черты в мою сторону (сидим-то мы на одной лавке, встроенной в борт самолета, а мой напарничек-алкаш пристроился напротив, похлебывая из фляги коньяк).

Специалистка по современной словесности называет мне пару-другую фамилий, ни одна из которых мне ни о чем не говорит. И, похоже, она это прекрасно понимает.

– Но их, конечно же, не обязан знать каждый… – вежливо сообщает Элизабет, чтобы меня приободрить.

– Кстати, Васильковые Глазки… – хамовито опьянев, обращается к ней мой напарник. – А что это вас понесло на поиски «Некрономикона»? Он ведь вряд ли относится к современности.