Красная Книга

Как я его потом сдам, если от давления лопнет что-нибудь? У меня же эти ребята все по описи. Ценность, клять!

– Глянь! Проснулся, что ли?

– Не должен ещё.

– Это точно он? Рыхловат как-то.

– То он тебе боевитый, то рыхловатый. Ты, клять, определись!

– Ты мне пупок не заговаривай. Точно или не точно?

– Ишь, аптекарь нашёлся. Да не переживай ты. Точно тебе говорю. Кости чёрные, как у дракона.

– Думаешь?

– Ты посмотри, как камень светится. Будто у Великана чистый оргон в жилах.

Костистый открыл обложку гримуара.

Вместо страниц – гладкое чёрное зеркало. В зазеркалье теплился потусторонний свет. Маленькие символы проступали с той стороны стекла, выплывая из темноты. Ингвар удивился гримуару, работающему в руках пустышки. Будь дознаватель колдуном, у него на тыльной стороне ладони был бы вытатуирован стигм.

Нинсон не мог рассмотреть, что именно показывало чёрное зеркало. Виден был только призрачный голубоватый отсвет, как от зимней луны или колдовского люмфайра.

Ингвар зашевелился, и дознаватель убрал гримуар.

Принялся делать вид, что изучает густо исписанный пергамент.

– Очнулся? Ну, гэлхэф! Повторяю вопрос, – выцедил он. – Твоё имя?

Эдакий злой гений в тёмно-серой рясе. Измождённое лицо. Запавшие глаза. В тонких пальцах обёрнутый лентой грифель, заточенный до игольчатой остроты.

– Я повторяю вопрос, – проскрипел дознаватель. – Твоё имя?

«Моё имя Ингвар Нинсон», – хотел сказать Великан, но не смог произнести ни слова.

Постарался восстановить в памяти последние события.

Зачем его допрашивают? У него и секретов-то особых нет. И уж точно нет таких, какими могли бы заинтересоваться тиуны. Великан ещё раз постарался произнести: «Моё имя Ингвар Нинсон».

Костистый почувствовал это намерение и вцепился взглядом. Но не нашёл того, что искал. Или, наоборот, обнаружил что-то, что ему не понравилось. Во всяком случае, решил больше ничего не спрашивать.

– Давай-ка подвесим его, – наконец произнёс дознаватель и встал из-за стола, забрав с собой исписанный листок и высокий табурет, на котором сидел.

Мясник оставил пост у двери и принялся разматывать цепь.

Костистый встал у огня, перечитывая пергамент. Он переигрывал. Бездумно пробегал строчки глазами. Потом с притворной досадой скомкал листок и бросил на угли. Досаду он пересолил вздохом, как плохой лицедей. Пергамент пожух, но всё никак не загорался.

Костистый поворошил угли клеймом. Листочек занялся. На мгновение стало светлее.