Соловьи не поют зимой

Не трать деньги, как ты любишь, не доверяй никому и умерь своё высокомерие.

– Я сам решу, что мне делать!

Дядя кивнул.

– Тогда не забывай, что помимо Имуги у тебя есть и другие проблемы. Мы достоверно не знаем, как Соловьи забрали у Великого Ппредка жемчужину, на какие уловки пошли, чтобы его обмануть. Будь предельно осторожен.

– Дядя… – попытался перебить Юань, но тот предупредительно поднял руку в просьбе выслушать до конца.

– Ошибка может стоить тебе жизни, Юань Лун, подумай об этом. Подумай, – он снова похлопал племянника по плечу и отвернулся.

На этот раз стало ясно, что разговор окончен, и господин Лун, постояв ещё несколько секунд, поклонился и покинул кабинет.

***

Боль. Её разрывала невыносимая боль. Сливаться со смертным, чувствовать, как смешивается кровь в венах, как ускользает чужая душа, уступая место новой… Она давно от этого отвыкла, но сейчас это было необходимостью, сутью выживания её клана. Она должна победить Драконов, должна обойти их в этой игре даже ценой собственной жизни.

«Девчонка должна была подойти, – голос сквозь поволоку боли пробивается с трудом, но она слышит его и узнаёт. – Пан Чжэнь. Пан Чжэнь! Ты слышишь?».

– Да, отец, – хрипит она и сплёвывает застоявшуюся кровь. Тело ощущается гибким, лёгким и сильным, но кровь не позволяет ей до конца понять это, вызывая ломоту в суставах и жар. Но она справится. Обязательно.

– Хорошо, – чёткий голос отца звучит прямо над ухом, – у меня мало времени. Слушай меня внимательно.

Это тело ученицы мастера дао из храма на горе Кунлунь, из великих земель Персиковых Цветов, оно крепкое и полное духовной силы. Используй это. У тебя будет несколько месяцев, а затем придётся перебраться в новый сосуд. Шуань Яо, наш постоянный тайный наблюдатель, помог тебе – теперь на драконе, который отправится за артефактом, есть след. Только ты сможешь увидеть его. Приходи в себя и действуй.

– Отец… – Пан Чжэнь потянулась к нему, но он отступил.

– Я должен идти.

Клан надеется на тебя, Пан Чжэнь, весь клан, – его силуэт медленно растворяется в полумраке помещения, и когда взгляд Пан Чжэнь окончательно проясняется, от присутствия отца не остаётся и следа.

Только гулкий ветер за стенами ветхой лачуги да запах скошенной травы.

Глава 2

Лёгкое, звонкое, чистое сопрано взлетало вверх хрустальными созвучиями, заполняло собой каждый уголок большой трёхкомнатной квартиры, обставленной антикварной мебелью.