Два лотерейных билета

Там они! … Точно! … Принеси куртку!

По мере того, как проясняются воспоминания г-на Лефтера, мадам Попеску охватывает смятение, она краснеет, бледнеет…

– Какую куртку? – спрашивает она не своим голосом.

– Серую.

– Лефтер! – произносит женщина, положив руку на левую грудь, как будто её что-то сильно кольнуло.

– Что?

– Я… отдала её.

– Что ты отдала?

– Куртку!

– Какую куртку?

– Серую!

– Кому?

– Ты же говорил, что не носишь её больше!

– Кому? Кому ты отдала её, несчастная?!

– Кивуце[1 - Кивуцами в Румынии называли женщин, обычно цыганок, которые нанимались на дневную работу по дому, убирали, белили стены и т.

– Ты её обменяла?

– Да, на тарелки.

– Когда?

– Позавчера…

– Позавчера! … не проверив карманы!

– Я проверила, – лепечет женщина, в ужасе от того, что натворила, – ничего не было.

– Молчи! – кричит в гневе г-н Лефтер… – На сколько тарелок ты её променяла?

– На десять… Я долго торговалась, но она никак не хотела уступить мне двенадцать, – отвечает женщина, уже не понимая, что говорит.

– Где тарелки? Хочу взглянуть на них. Принеси их! – приказывает г-н Лефтер страшным голосом.

Его супруга, не говоря ни слова, послушно приносит тарелки и ставит на стол. Красивые! С двойной каёмочкой: широкая малиновая идёт по краю, а узкая вишнёвая – внутри. Г-н Лефтер берёт одну, постукивает по ней и слушает – фарфор.

– Браво! Хороший вкус! – сардонически скалится г-н Лефтер.

И, бах! Швыряет её об пол… Вдребезги! А потом следующую: бах! И ещё одну туда же.

– Лефтер!

– Да, сударыня, я такой! Широкой души человек! Захочу – и разбиваю; разбиваю, сударыня, когда захочу, тарелки по 10 тысяч франков за штуку! Разбиваю, понимаешь, разбиваю, чёрт их побери!

И бах! бах! все до единой… всякий раз, когда очередная тарелка разлетается на осколки, хозяйка вздрагивает так, будто её пронзает молния. Покончив с тарелками, г-н Попеску вынимает платочек, промокает пот со лба и с серьёзным видом усаживается на стул, затем суровым, размеренным тоном непреклонного судьи, перед которым стоит преступник, обращается к жене:

– Кто эта кивуца? Ты её знаешь?

– Цыка, молодая, красивая, всегда сюда приходит, – отвечает виновная, сквозь слёзы чистосердечного, но позднего раскаяния.

– Знаешь, где её найти?

– Она говорит, что живёт на окраине города, в посёлке Фарфуриджи.