Чешуя

Чешуя

Ирина Константиновна Александрова

Мама и папа вместе с детьми уходят в Океан. Чтобы там жить и стать счастливыми. Другая среда, совершенно иные существа и не похожий ни на что ритм жизни затягивает всех членов этой семьи и их друзей в сложный омут новых отношений. Дружные когда-то семейные команды превращаются в странную часть нового общества. Зависть, радость, злоба или жалость – все эти чувства, когда-то понятные, неожиданно становятся чем-то совсем иным. И эти новые ощущения толкают героев в водоворот самых странных взаимоотношений. Детям некогда любить родителей и друг друга, а родители вдруг превращаются в совершенно чужих людей. Переселение в океан счастья становится переселением в океан ненависти и равнодушия, которое захлёстывает людей, и кое-кто решается опять переломить траекторию жизни.

Ирина Александрова

Чешуя

Предисловие. Чемоданчик

Чемоданом я стал ощущать себя давно, чуть ли не с самого рождения. Смутно, но помню, как в раннем детстве в меня, который еще толком ничего не понимал, начали вкладывать всякие полезные вещи. Первым было сложенное аккуратным свертком умение плавать раньше, чем ходить. Рядом с ним уместилась игра в шахматы, а затем пиликание на скрипке. Сверху все это придавили пакетом иностранного языка. Это было вообще самым главным. Так я и рос умным чемоданчиком, а родительские наставления сглатывал очень послушно.

Но вдруг однажды меня взяли за ручку и понесли в аэропорт. У нас было немного вещей, и при сдаче багажа я испугался, что меня с остальными сумками отправят в грузовое отделение. Я крепче прижался к маминой руке и, заглядывая ей в глаза, стал что-то громко рассказывать, старательно вставляя разные иностранные слова. Они с папой не должны забыть, что я все-таки их сын, а не обычный чемодан, каких сотни вокруг. Все обошлось, у меня было даже отдельное место в самолете, у окна, и меня накормили квадратным полу-пластмассовым бутербродом с синтетическим пенящемся напитком темного цвета.

Мы перелетели океан. На таможне родители выставили меня вперед. Они, заискивающе улыбаясь, сообщили человеку за барьером, что он может задавать мне все вопросы на своем языке. Что ж, я бойко повторил фразы, что вдалбливали в меня дома, и металлическую палку для нас откинули. Папа и мама очень мной гордились, а я был рад, что меня отделили от остальных чемоданов.

Мы сняли квартиру, и дни потянулись почти такие же, как дома. Только здесь не было шахмат и скрипки. Не было друзей.