Польские паны

Зная, что жена его не вернется уже, свезя сомлевшего Озерка на пивоварню, повернет дровни прямиком к дому, почтенный шинкарь начал сам ловко орудовать на кухне.

Пан Рудый, приколотив трубку свежим табачком, расположился тут же, на бочках с пивом.

– Грибы нынче дороги, – продолжал разглагольствовать пан Рудый. – Мы с женой не ходили этот год по грибы в лощину, а купи-и-ть…

Он сокрушенно покачал головой и поцокал языком. А пан Пузо согласно кивал, помешивая вкусное варево в большом чугунке.

Через полчаса стол был накрыт ловкими мужскими руками, ничего лишнего: две миски с горячей похлебкой, две кружки, доска с ножом и краюхой «черняшки».

В довершение позднего пиршества была снята со стены старинная бандура, и зазвучали в шинке веселые напевы родной стороны:

«На турецком на обеде

Обнимал медведь медведя.

Заревел медведь от боли:

«Ты бы, брат, полегче что ли!»

«Сам полегче ты, медведь,

Нету сил уже терпеть»*.

Песня сменяла песню. То хозяин брал бандуру, то поздний гость удивлял напевами чужой страны. Однажды в молодости пан Рудый был проездом во Львiве и увидал там цыган. Не столько сами цыгане поразили его воображение, сколько их песни. С тех пор замаялся он, заболел «цыганской болезнью». Не мог долго усидеть дома – все тянуло его в дальние края. Много попутешествовал он по миру, а когда вернулся в родные Врали насовсем, долго тосковал и блажил.

Но потом однако осел, женился и заделался винокуром. Он и теперь выезжал, но только в крайнем случае и по торговым делам, а еще однажды был откомандирован сельчанами для переписи, поскольку все знали, что в поездках в губернию ли, в столицу ли, пан Рудый чувствует себя, как рыба в воде – умеет и деньги сохранить, и закупить что надо и даже полезные знакомства завести, походя. Теперь тоска его притупилась, и звенела только в струнах старой шинкаревой бандуры, когда пан Рудый брался исполнять заунывный певучий цыганский мотив.

Так и сидели эти уважаемые панове. И сам Господь бог на небе смотрел на них и улыбался. Песня сменялась разговором о грибах и вине, о хорошем урожае, и о войне, будет ли она. Сидели, пока не стаяла свеча на столе. Стало совсем темно и тихо. Потрескивал огонь в камине. Пан Рудый засобирался домой. Но хозяин не хотел отпускать старого друга без подарка.