Набор фамильной жести

В ответ маман раздраженно повела полными, обтянутыми шелком плечами:

– Ну… у нее и в самом деле сохранились какие-то письма, часть семейного архива. Я не знаю, что предосудительного мог сделать твой отец, но сейчас модно вытаскивать на свет чужое нижнее белье. В жизни любого человека можно найти что-то, какие-то ошибки, и при желании сделать из мухи слона. Сейчас все кому не лень пишут воспоминания, мемуары, биографии. Я боюсь, найдется желающий связаться с этой помешанной, захапать архив и сделать из него все что угодно.

«Жареное» продать куда легче.

– А где он, этот архив? – осторожно спросила Паша.

– Понятия не имею. Эта чокнутая шантажистка куда-то спрятала бумаги, если, конечно, они у нее и в самом деле сохранились. Ужасно, если они существуют и до них доберется кто-то чужой. – Маман даже поежилась.

– А нельзя ее как-то уговорить не делать этого?

– Маразматичку, одержимую жаждой мести? Она ненавидит всех нас, всех, просто потому что мы существуем. Она писала мне письма с угрозами.

Ее целью стало разрушить мою жизнь, понимаешь? Разрушить нашу семью. Вот теперь еще кто-то из ее подручных взялся за тебя.

Вообще-то в подметных письмах никаких угроз не было, Паша помнила точно. Но от этого на душе легче не становилось. Подумать только, кто-то ненавидит маман.

– А… может, она хочет денег?

– Зачем ей деньги? Она живет на всем готовом в пансионате. Я, между прочим, оплачиваю ее содержание, обходящееся мне в копеечку, и еще должна платить деньги неизвестно за что?

– А когда был жив папа, она тоже угрожала?

– Нет… Возможно, она до конца его дней на что-то рассчитывала.

Люди с травмированной психикой живут в своем вымышленном мире… А когда Николая не стало, она поняла, что никогда не получит желаемого, и началось – письма, угрозы. Ведь мы остались одни… – голос матери дрогнул.

И вот тут к Паше пришло решение.

– Маман, а что, если я к ней съезжу? В этот пансионат. Может быть, она скажет, где папин архив. Вдруг я смогу ее уговорить? И она же вроде как зовет к себе… – В этот момент Паша действительно рвалась в бой и верила в свой успех.

Ну или почти верила.

– Поедешь? Ты?! Не говори глупости. Я тебе запрещаю даже думать об этом!

Резкость маман была как пощечина, и Паша невольно отшатнулась, но потом взяла себя в руки. Мать была очень расстроена, и это все объясняло. Но Паша в самом деле могла хотя бы попытаться сделать что-нибудь для нее, для всей их семьи.

В конце концов маман сама поняла это и сдалась.