Летопись Сатурна

День близился к завершению, и он был в «предвкушении» снова увидеть эти картинки. Хотя, нет. Сегодня он намеревался немного перехитрить свою голову. Он планировал поставить будильник на 5.30 утра, чтобы не дать возможности своим мозгам увидеть последний (или предпоследний с последним) сон. Он посчитал, что уж лучше немного не доспать, чем пребывать весь день в дискомфортном ощущении, что участвует в чем-то неправильном.

Рико вышел из лаборатории, закрыл дверь, и свет тут же автоматически выключился. Он шел по белому коридору, опустив голову вниз и обдумывая, что съесть на ужин.

Готовить не хотелось, поэтому он сразу же предпочел воспользоваться благами молекулярной кухни или все-таки зайти в какую-нибудь круглосуточную забегаловку. Сердце подскочило и едва не остановилось, когда доктор Рико столкнулся в коридоре с Лондон. Это была тучная женщина пятидесяти шести лет, страдавшая астмой и кучей всяческих аллергий. И это было самое малое, что могло подарить ей время, в котором она жила. Ее голову покрывали редкие русые волосы, а лоб – мелкая испарина, поэтому она всегда носила с собой платок.

– Как успехи, мой мальчик? – спросила Лондон, изображая страдальческую улыбку.

– Не называй меня так, я уже давно не мальчик, – ответил Рико, уставившись в пол. Ему в какой-то степени было неприятно смотреть на эту женщину и тем более неприятно, когда она называла его «мой мальчик». Такое обращение он относил не на счет своего возраста, а на счет работы, которую он делал. В такие моменты казалось, что до доктора Лондон ему было еще расти и расти.

– Для меня ты всегда будешь мой мальчик, – страдальческое выражение исчезло с лица Лондон, и она одарила Рико лучезарной улыбкой. В эти моменты она становилась почти красивой. Но улыбка быстро сошла с ее лица, и она громко закашлялась, достав из кармана лабораторного халата маленький ингалятор и впрыснув себе в рот горькое лекарство. Все виды астмы уже давно излечивались. Кроме одного, открытого тридцать два года назад.

И справиться с приступами кашля, как и когда-то давно, помогало только лекарство в ингаляторе.

– Ненавижу эту хрень, – произнесла Лондон, зажмурившись от отвращения. Да, некоторые вещи никогда не менялись. И именно эти вещи и хотела изменить доктор Лондон всю свою жизнь. Она выросла в бедной деревеньке на севере Мексики в семье обычных рабочих. С детства она видела свинцовое небо, затянутое прожженными пылавшими облаками, трейлеры у обочин и перекати-поле.