Травелог. Игристые путевые заметки

Фреймирование собой есть эстетический феномен спекулятивного реализма, более того, особая форма творческой жизни со своим фазовым пространством ?.*

Ныне в состоянии «выветривания»** зреет новая, с особой валентностью***, метафора трансляции – Перляж.

Игра пузырьков-жемчужинок в игристом вине, собственно суть его игристости – перляж. При этом есть ещё и сосуд, именно от тончайшего строения его внутренней поверхности зависит поле образования perle.

Каждый путешественник суть оригинальный сосуд, самонаполняющийся новизной и инициирующий перляж в виде резонирующего описания любым способом.

Заметила, с возрастом самонаполнение возможно даже вне реального перемещения, главное – следить за структурной чистотой сосуда, того, что зовут личной картиной мира.

По ставшей уже традиционной компановке книги, она постепенно обретает плоть в двух частях-вариантах: самонаполнение вне реального перемещения «Дорога свернулась у ног» и, собственно, наполнение новым, неизведанным прежде ландшафтом «Волной налетело и смыло – еще, еще!».

Итак, бокал готов. В путь!

====================

*На странице (стр 94) пятой книги «Травелога» появлялась сущность под названием ?.

Личный остров, точнее, остров личности со своим маячком и малым проливом; здесь можно встречать рассвет на одном пирсе, а закат – на другом, и море в доме видно из любого окна. Такой островок зовется ?, особой телесностью повествования.

**«Выветривание», как возрастное (в состоянии виктаута) проявление утонченной графики личной картины мира.

*** Способность образовывать связи.

    1 августа 2020 года. Ирина Глотова.

«Дорога свернулась у ног…»

"Путешествовать себя" – побуждение к ино-странности, особая практика пребывания живым.

Неповторимый водяной знак

«Индивидуальная тайна пребывает… Ни в среде, ни в наследственности не могу нащупать тайный прибор, оттиснувший в начале моей жизни тот неповторимый водяной знак, который сам различаю только подняв ее на свет искусства».

В. Набоков «Другие берега»

Знак подлинности (второй невинности) в свете интимного единения самости с реальностью, когда миг развертывается в бесконечность, об-речённый быть речённым. Здесь творится достоверность уникальности, различаемая лишь в условиях резонирования. Тогда принимаешь и принимаешься. Понимаешь и не можешь иначе. Здесь работает тот самый, по-Набоковски, тайный прибор, творящий оттиск неповторимого знака подлинной индивидуальности.