Окончательный диагноз

Брать деньги за капельницы и инъекции кажется мне кощунством, но Галина Васильевна ни за что не соглашается на бесплатную помощь. Поэтому я нашла компромисс: беру смешные деньги, а старушка, живущая в полной изоляции от внешнего мира, считает, что моя работа и впрямь стоит недорого.

Светлана, как всегда, встретила меня горячими объятиями и радостными возгласами. Оторвавшись от меня, понеслась сообщать матери о моем приходе, на ходу спотыкаясь о раздолбанный линолеум.

Я вошла в полутемную комнату, где лежала Галина Васильевна.

К счастью, Светлана исправно выполняла мое распоряжение насчет проветривания, иначе здесь просто невозможно было бы находиться от застоявшегося запаха из смеси испражнений и лекарств.

– Здравствуйте, Галина Васильевна, – сказала я, изобразив улыбку. – Как вы сегодня?

Пожилая женщина посмотрела на меня бесцветными запавшими глазами.

– Как обычно, – ответила она. – В моей жизни уже ничего не изменится, дорогая.

Она старомодно называла меня «дорогая».

Такого обращения я больше ни от кого и никогда не слышала. Так, наверное, разговаривали со своими молодыми воспитанницами дамы из высшего общества еще до революции.

– Полны пессимизма, как всегда, – констатировала я. – Света, ты маму переворачивала?

– Переворачивала, переворачивала, – прежде чем дочь успела ответить, сказала больная. – Светик, сделай-ка нам чаю.

– Ага! – радостно кивнула Светлана и унеслась на кухню.

Пока я возилась с ампулой лабеталола, раздался телефонный звонок.

Аппарат стоял рядом с кроватью Галины Васильевны, прямо под здоровой рукой, чтобы ей, в случае чего, было удобно снять трубку. Правда, звонили ей в основном только я или врач из районной поликлиники.

– Слушаю! – сказала пожилая женщина в трубку и, получив ответ на другом конце провода, внезапно нахмурилась.

– Я же говорила тебе – не звони больше! – сердито добавила она. Когда Голубева-старшая начинала нервничать, различать ее речь становилось труднее, а сейчас она явно волновалась.

 – Я уже все решила, и нечего меня обхаживать! – почти крикнула она и швырнула трубку на рычаг.

Поймав мой вопросительный взгляд, Галина Васильевна виновато улыбнулась.

– Извините, дорогая, – пробормотала она, – вы не должны были этого слышать!

– Этот человек по телефону – он вас расстроил? – поинтересовалась я, одновременно переворачивая старушку и делая инъекцию.

– Моя племянница Антонина, – кряхтя, ответила Голубева.