36,6. Температура детства

Правильно? Если чуть-чуть схитрить, можно считать десятками: «раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, pаз – два – три – четыре – пять – шесть – семь – восемь – девять – двадцать» и так далее до шестисот. Выходит всего-навсего шестьдесят десятков.

Пока болеешь, можно много чего пересчитать. Можно считать, сколько раз откроются двери лифта или хлопнет люк мусоропровода, еще можно считать полоски на обоях или трещинки на потолке, особенно если ремонт давно не делали.

Но лучше всего, когда папа читает тебе вслух интересную книжку или рассказывает какую-нибудь историю.

Мамы тоже хорошо читают, просто у них и без этого хлопот хватает, когда дети болеют. Так что пусть папы вам книжки читают. У них это здорово получается.

– Ну-ка, посмотрим, что ты там намерил, – мамин голос звучит как – будто издалека. Мама подносит градусник к глазам, почему-то долго его рассматривает, потом вздыхает.

– Сколько? – спрашивает папа.

– Тридцать семь и восемь, – отвечает мама шепотом.

– Сколько? – спрашивает бабушка с кухни уже погромче.

– Тридцать семь и восемь, – отвечает папа.

– Сколько? – переспрашивает дедушка еще громче. Дедушка плохо слышит, поэтому бабушка кричит: «Тридцать восемь!». Во-первых, так короче, а во-вторых, я давно заметил, что взрослые любят все преувеличивать.

Например, мама берет мой дневник и говорит папе: «Полюбуйся!». Если бы мама хотела про меня что-нибудь хорошее папе рассказать, она бы никогда не сказала «полюбуйся». А так сразу ясно, что ничего хорошего.

– Полюбуйся на своего сына! Одни двойки на этой неделе!

Ну, зачем говорить, что одни двойки? Двоек было всего три: две по алгебре и одна по английскому, причем по алгебре обе двойки на одном уроке, так что это почти не в счет. И ведь что обидно: там, в дневнике еще пятерка была по рисованию и четверка за диктант по русскому, так об этом мама ни слова не сказала!

Или вот еще. В десять вечера мама обязательно скажет: «Пора спать, уже одиннадцатый час!».

А если уже половина одиннадцатого, то мама обязательно скажет: «Скоро одиннадцать – пора спать!».

Взрослых вообще иногда трудно понять. Когда у меня появился младший брат, мне было четыре года, и я сразу стал большим мальчиком. А до этого мне все время говорили, что я еще маленький.

Взятие Измаила

Мама говорит, что в детстве я очень плохо ел. Сейчас, глядя на меня, в это трудно поверить.

Я думаю, мама опять все преувеличивает.