Не ходи за мной!

А может быть, обеспокоенные родители, дабы их чада не совались куда ни попадя, «кошмарили» своих отпрысков байками про дома с «бабайками». Но факт остается фактом. Слухи о том, что возле одного из таких домов то слышали жуткий вой, то видели фигуру в белом, не прекращались.

Особой славой пользовался один из домов, прозванный «Цыганским», в котором, по словам сторожил, проживала цыганская семья. Дом стоял на самом отшибе, за высоченным забором и железными воротами. Говорили, что поселились в нем цыгане еще в 80-х годах.

Долгое время промышляли продажей наркотиков и криминальными абортами. Распространение ими разного рода «дури» начало принимать катастрофические масштабы. Но цыгане везде смогли «договориться». Народ, особенно молодежь, толпились у ворот этого дома круглыми сутками.

И не известно, сколько это все бы продолжалось, если бы в середине 90-х на должность начальника местной милиции не назначили бы одного майора. Человеком он был жестким и принципиальным. Его люди смогли вычислить и взять с крупной партией «наркоты» сына главы цыганского семейства.

Ему самому было поставлено условие: сына выпустят и закроют дело в том случае, если он соберет всех своих домочадцев и, они все вместе «дружною ордой» покинут город в течении трех суток.

Цыгане собирались в огромной спешке, побросав практически все, что не могли унести с собой. Свой многочисленный скот распродавали за бесценок соседям, чему те были несказанно рады. И вот тогда, говорят, старая цыганская повитуха и прокляла этот дом.

После отъезда цыганей, об этом доме и поползли разные слухи. Некоторые говорили, что по ночам во дворе слышно женский старушечий голос, который то бормочет что-то непонятное, то выкрикивает проклятья на цыганском языке. Также поговаривали, что из самого дома часто доносился детский плач. Люди считали, что это души убиенных цыганской повитухой нерожденных младенцев, тельца которых она, якобы, использовала в своих сатанинских ритуалах. И хотя дом был очень большой и добротный, со множеством с хозяйственных построек и таким же большим участком, люди старались обходить его стороной.

А уж о том, чтобы поселиться в нем, и речи быть не могло. Две соседские семьи в течении месяца уехали из своих домов. Это дало еще больше поводов для пересудов и, за домом прочно закрепилась слава «проклятого».

В то время мне было лет тринадцать. Я и мой друг Серега были обычными дворовыми пацанами. Жили в одном дворе, учились в одной школе.