Копи Хаджибейского лимана

Так, уже на второй рабочий день она отправилась с Павлом Кузьмичом на свидание. Он шиканул вовсю, отвезя девушку в ресторан на Дерибасовской на таксо. Вечер, который влетел скупому финдиректору в копеечку, прошел блестяще. Думая, что Леночка отработает потраченные на нее деньги, Пал Кузьмич потребовал продолжения банкета в номерах. Но девушка состроила обиженную мину и умело поставила его на место. Она заявила, что просто потеряла голову от столь блестящего мужчины, а в состоянии серьезного шока не способна упасть в его объятия.

Павел Кузьмич растаял и отвез Леночку на таксомоторе домой.

Жила она в дебрях Молдаванки, достаточно далеко от центра. И скупой финдиректор мучительно страдал с того самого момента, как блестящий новенький таксомотор стал спускаться со Староконки на Балковскую.

На следующий день снова был ресторан, и снова Леночка устроила от ворот поворот с таким шиком, что, поцеловав краешек ее густо накрашенных губ, Пал Кузьмич был неспособен даже выразить свое недовольство.

Но, вернувшись домой, в свою убогую холостяцкую берлогу, в которой почему-то не желала поселиться ни одна женщина, он решил, что обиделся, и даже осмелел настолько, что попробовал Леночке отомстить. В третье их свидание они гуляли по Дерибасовской, держась за руки, как гимназисты из прошлой жизни, что смотрелось несколько нелепо для возраста Павла Кузьмича. Было холодно, пошел промозглый, противный дождь, в воздухе висела отвратительная одесская сырость! Гулять было ужасно неуютно и даже опасно для здоровья.

И когда продрогшая Леночка, хлюпая сопливым носом, посмела предложить зайти погреться в чайную на Екатерининской, выпить чаю или теплого молока, Пал Кузьмич гордо заявил, что ему задерживают зарплату и денег нету.

В правом кармане пиджака при этом у него лежал бумажник, в котором была ровно тысяча червонцев. Эту тысячу из черной кассы Пал Кузьмич еще не успел перепрятать в свои закрома.

Дело в том, что воровал финдиректор по-черному, обчищал мыловаренный завод до мыльной пены, для чего в потайном месте, под половицей в канцелярии, у него лежали двойные счетные конторские книги.

Эту тысячу Пал Кузьмич намеревался потратить на кутеж в заведении под названием «Лучшая баня». Открытое на Пересыпи, к бане оно не имело, конечно, никакого отношения – это был самый настоящий бордель.