Лаборатория чувств. Часть 2

– Ты что, общаешься с Юлей?

Новость о том, что моя младшая сестра уже встречалась с отцом и ничего не сказала об этом, больно колет. А я-то думала, у нас с ней доверие.

– Не обижайся, но Юлька более покладистая и спокойная, она поняла меня.

– Ну конечно! – усмехаюсь в ответ. – У неё, в отличие от меня, об отце совсем нет никаких воспоминаний. Ей интересно, что это за субстанция такая – у всех есть, у нас нет. А я знаю, какой у нас папочка. Как заставлял себя ждать и не приходил. Дарил подарки, а потом отбирал.

Заявлялся пьяный. А потом променял жену на любовницу. Так что меня, увы, обмануть не получится, я в твою святую простоту не поверю.

– Ну зачем ты так, Маша…

– Давай по пунктам, – раз уж я всё равно опоздала, да и в связи с продолжением шоу вряд ли теперь вернусь на работу до Нового года, захлопываю за собой дверь подъезда и скрещиваю на груди руки. – Где ты был почти двадцать лет?

Он опускает голову.

– Согласен, это было свинство. Я был молод, горяч и совсем не думал, что делаю вам с Юлькой больно.

Мне казалось, вы маленькие и ещё не понимаете, а когда вырастете – я всё объясню.

– А мама, значит, не в счёт? Ты не думал о том, что и ей делал больно?

– Я знаю, я и у неё прощения попросил.

– Попросил прощения… Как будто это так просто – словно ластиком стёр всё плохое одним только словом. Знаешь, ты был очень нужен тогда: когда мы росли, когда мне требовался мужской совет, поддержка отца, тот, кто будет встречать с продлёнки, с кем можно станцевать родительский вальс на выпускном, кто поможет принять решение о поступлении в институт.

А сейчас я выросла. И научилась жить без тебя. Без отца. У меня его нет.

– Не говори так… Я очень хочу наверстать!

– Уже поздно. Ты ведь знаешь, отец не тот, кто предоставил свой биоматериал, а кто вырастил. Это первое. И второе: если ты так страстно хотел пообщаться, почему не сделал это до шоу? Почему явился на проект, выставив меня дурой и эгоисткой? Ты именно так обо мне и узнал? Через экран?

Меня душит злость, я стараюсь держаться, но понимаю: получается плохо.

– Нет, не так. Я не смотрел это шоу. Я полгода ходил сюда, к вашему дому. А потом меня разыскали эти ваши… администратор или кто там… менеджер. Описали всё красиво, что это будет триумфальное воссоединение семьи в прямом эфире. Я дурак, что поверил. Но мне почему-то казалось, что ты будешь рада.

«Действительно, дурак», – думаю я, глядя на него.

И тут злость отступает. Вместо неё приходит жалость.