Да здравствует катарсис!

А напрягалась я часто, особенно когда сводила дебет с кредитом, что никогда, никогда не получалось сразу. И потому мне на несколько дней приходилось становиться ищейкой и искать в тумбочках, папках и даже мусорном ведре чеки или что-то похожее на них.

Как-то раз после моих очередных поисков ко мне заглянула наша сотрудница Зина. Без 100 грамм я, наверное, и не вспомню тот букет должностей, кои были на неё возложены.

Была она чуть постарше меня, в теле, этакая Фрекен Бок, однако, начитанная и воспитанная, что давало возможность посплетничать нам вдоволь.

Мы пили сладкий чай с лимоном вприкуску с крендельками, посыпанными душистой корицей.

– Знаешь, – сказала она, – вот ты тут сидишь в своих цифрах, света белого не видишь, а тебе нужно уже о душе подумать…

При этих словах пряный аромат корицы замер в горле, от чего дыхание спёрло и глаза наполнились слезами.

– Вот видишь, – продолжала она, глядя мне в глаза, – душа твоя подтверждает мои слова.

Мои ресницы захлопали ещё быстрее, а сердце чуть не выпрыгнуло.

Я напряжённо, но с предвкушением чего-то смотрела на неё. В моей голове пронеслась мысль: "Интересно, она белены объелась или головой ударилась, неужто мне пора того", – и  я закатила глаза к потолку.

Но Зина не обращала внимания и лепетала, как блаженная: про сознание, про то, что мы – души вечные, воплощаемся каждый раз и что, возможно, мой босс в прошлой жизни был моим мужем. А я ему, дескать, плохо служила и поэтому я уже столько лет валандаюсь с ним в шарашкиной конторе.

И не могу уволиться, так как какая-то непреодолимая сила держит меня здесь.

Что-то в её словах меня насторожило. Вдобавок меня стало тошнить и одновременно в голове что-то стало шевелиться, возможно, это крендельки пытались найти себе место в голове.

"А причём тут голова? – стала думать я. – Наверное потому, что в желудке места нет, ведь там всё скрутило", – присоединился другой голос. И я стала вспоминать, не ударялась ли я сама головой в последние дни.

Зина не обращала на меня никакого внимания – она была «в ударе». И никто и ничто не могли её сейчас остановить. Она решительно налила в стакан воды из графина, что стоял рядом. Отодвинула кружку с остывшим чаем и тарелку с крендельками. И тихим, но уверенным голосом сказала:

– Пей.

Я закрыла глаза, сделала несколько глотков воды. Она оказалась тёплой, хотя вода всегда была такой, но почему-то именно сейчас я чувствовала и температуру воды, и вкус, и запах.