Неумирающий снег

На другой день с этим бульоном могла рожки приготовить. В общем, французское разнообразие. Все с завистью смотрели на ее приготовление. Мыла посуду не моющими средствами, а только хозяйственным мылом.

– В мыле нет химии, – говаривала она.

После стирки белья по полчаса промывала белье проточной водой. Не дождешься, когда освободится кран. А рейтузы висели во всю комнату и сушились, белыми птицами светясь в темноте. В комнату гостей не приведешь. С Валей жить было хорошо. Лишние не ходили. Было стерильно. Тихо.

Утро начиналось с гимна Советского Союза и новостей мира и города, а вечер – посиделками в комнате Лёли Макаровой. Там всегда хоть топор вешай. Все лежали на койках и курили. Было шумно, и никто ни на кого внимания не обращал. Всегда орала блатная музыка или попса. Девчонки соскребали рожки прямо из кастрюли, по очереди, чтоб не мыть лишний раз тарелки, рожки иной раз нахально стаскивали у других, поменяв кастрюльки. Олькино беспардонство не раз выручало до получки. Только у Вали Николайчик, которой на вид было лет сто, а на самом деле всего двадцать пять, не удавалось стырить ничего.

Она пасла любовно свое варево до полной готовки и торжественно уносила в комнату, вкусно натомив воздух в общей кухне с большими увитыми лепниной потолками.

В этот раз новость обсуждалась одна. Оля, открыла форточку, и впустила свежего воздуха. Она затянулась папиросой «Беломорканал», не торопясь, стала рассказывать, смахивая в банку из под кильки пепел, про свои любопытные дела.

– Я ходила на Невский проспект, там есть УНР № 36, в окошко подаешь заявление и всё, через несколько дней вызовут и на БАМ.

– Лёль, а как добираться? За свои, что ль? – спросила ее Галюшка, вечная ее подружка.

Обе были из Копорья. Вся эта компания, собиравшаяся в этой комнате, была в этом сосновом пригороде Ленинграда, ездили праздновать Новый год. Место красивое и ребята там здоровые и не избалованные, хотя все уже здесь в городе работают. Семьи нормальные, хозяйственные, мамки как мамки, работают.

Гуляли весело и пили, и ели вволю, встретили и проводили хорошо. Вся компания вместе и приехала назад.

Галюшка густо мазала ресницы тушью ленинградской фабрики, поплевав в коробок, наносила так рьяно, что измазывались и веки, и подглазья.

Работая малярами, они не забывали, и краситься подолгу, и делать самодельные маникюры. Каждый день к Галюшке приходил друг Вова Прелов из Капорья, а к Оле по водосточным трубам лазил на второй этаж Волков Серёжа.