Снежинка и её Ветер

Упорная девушка доучилась сама по Николкиным книгам и тетрадям, экзамены сдала экстерном. Зулла вздыхала, пожимая плечами: зачем деревенщине аттестат? А когда зашла речь о педагогической гимназии, сказала строгое материнское: «Не пущу!» Как с ней спорить? Любому понятно, что двуликой учительнице никто малых детей не доверит.

Теперь всё могло измениться. Скажет ведунья своё слово, объявит, что Снежана – человек, и тотчас поменяется к ней отношение. Хотелась верить в это.

Боялась девушка Берегиню, однако шла к ней: неприятное общение – малая плата за возможность жить как все.

Кривой горбун с прокуренным голосом – служка Ромий – даже в сени Фатху не пустил:

– Нечего здесь медведям делать! Коль переживаешь за своих тёток, сиди на завалинке, ожидай.

Снежинка прыснула в кулачок: тёткой её ещё не называли. Фатху послушно отошёл в сторону, по ступеням высокого крыльца сначала поднялась Зулла, за ней уже Снежана.

Берегиня сидела в центре сумрачной горницы за круглым столом с массивными ножками. Такой и с места сдвинуть не получится, как только заволокли сюда – удивилась Снежана. От хриплого голоса ведуньи у неё мурашки по спине побежали.

– Чего пришла? Зачем медвежонка своего привела ко мне? – зыркнула на вошедших Берегиня.

Зулла приблизилась к столу и высыпала на него горсть монет, полученных недавно за шубу, пошитую для городской барыни:

– Помощи твоей прошу, смилуйся, разъясни, как Снежане инициацию проходить: с людьми или с кем другим.

– Так смеска она! – прикрикнула ведунья, не прикасаясь к деньгам. – Хочет здесь, милости просим. Хочет с оборотнями – не держим. Отец-то чего решил? Фатху твой?

– Фатху не отец ей, Берегиня, – едва слышно проговорила Зулла.

– Что? – ведунья встала, выпрямилась и грозно посмотрела на ссутулившуюся женщину: – Как прикажешь понимать тебя? Кто ж тогда отец?

Она была небольшого роста, Зулле до носу не доставала, но от тщедушного немолодого тела веяло такой мистической мощью, что у обеих просительниц задрожали колени.

Снежана не смогла стоять, прислонилась спиной к притолоке, в Зулла, так вообще на табурет опустилась.

– Н-не знаю, кто. Знала бы, не пошла к тебе.

– О, как! – всплеснула руками ведунья.