Я люблю тебя! Я верю тебе!

И, надо сказать, женщины чувствовали это, а потому отвечали Кифу взаимностью. Все, кроме жены.

Авалайн, так переживающая по поводу своей внешности и считающая, что все её беды из-за неё, тоже очень бы удивилась, узнав, что муж находит её привлекательной. Если бы Киф раскладывал свои ощущения по полочкам, то он бы насчитал во внешности жены не одно, а целую кучу достоинств. Он недаром называл про себя Авалайн «пичужкой», она и вправду напоминала маленькую птичку, а сейчас, расстроенная и погружённая в себя, так и особенно – взъерошенный нахохлившийся воробышек, да и только!

Авалайн была небольшого роста с тоненькой, ещё не оформившейся до конца фигурой.

Кифу трудно было её оценить в полном объёме, поскольку ни о груди, ни о ножках он не мог составить своего мнения, но уже невольно отметил про себя её осиную талию, хрупкость длинных пальцев рук и щемящую незащищённость лодыжек, несколько раз мелькнувших перед его взором, когда он подсаживал её в экипаж. Черты лица Авалайн были мелкими, но пропорциональными. Кифу особенно нравились её маленькие розовые ушки. Наверное, если бы не постоянно покрасневшие и припухшие от ночных слез глаза, он бы их поставил на первое место (его до сих пор бросало в дрожь, когда он вспоминал их зеленые молнии в церкви).

Всё это Киф разглядел, пока они ехали в его родовое имение. В придорожных гостиницах он быстро находил себе развлечения, а вот по дороге делать было нечего, как только изучать свою жену, тем более что она абсолютно не обращала на него никакого внимания, да строить планы на будущее, которое наступит через два-три месяца, когда он оставит Авалайн в имении и вернётся в Лондиниум (будем надеяться, что маркиз Грей к тому времени окончательно выздоровеет и отправится к месту своей новой службы, не забыв при этом Лану.

Не дурак же он, в конце концов, чтобы повторять предыдущую ошибку).

Авалайн же планы на будущее строить не могла, поскольку не обладала для этого умственного упражнения никакой информацией – ни о месте, куда везёт её новоиспечённый муж, ни о его планах на их совместную жизнь, ни о нём самом.

А расспрашивать его об этом у неё не было сил. Пока её мучили воспоминания и сожаления.

Она вспоминала своих рано ушедших родителей, которых, чем дальше, тем помнила всё более смутно. Многое ли может осознать и запомнить пятилетний ребёнок? Только какие-то яркие вспышки, по большей части, горестные. А всё остальное воспринималось как одно коротенькое счастье, которое у неё несправедливо отобрали.