Отморозок Чан

А ведь этого можно было избежать. Мы могли быть добрее. Помогать друг другу, любить друг друга. Наслаждаться миром, который нас окружает. Но теперь уже слишком поздно. Мне кажется, сама природа от нас устала и пытается избавиться от людей, чтобы спасти всё то, что мы ещё не успели уничтожить. Ох, как бы мне хотелось вернуть всё обратно! Идти под голубым небом, среди других людей и ничего не бояться! Вокруг зелёная трава, пение птиц, детский смех! Всё как в фильмах! Я бы всё отдал за это! Ох, вернуться бы назад… Сказать всем, что ещё не поздно остановиться! Я уверен, мы смогли бы стать добрее, смогли бы стать людьми, в самом светлом значении этого слова! Мы построили бы счастливый мир.

Может быть и моя мама была бы жива… Мы жили бы в небольшой квартирке, пили чай и смотрели вместе фильмы по вечерам. Это было бы так замечательно. Жаль, что такого мира больше никогда не будет. Мы просто доживаем последние дни человечества, спрятавшись под землей, словно крысы. Только вдумайтесь, существа, которые считали себя самыми могущественными на планете, теперь прячутся от мира в тоннелях метро.

А ещё мне всегда было интересно вот что. Вы знали, что в метро, в те времена, когда оно ещё работало, до войны, в вагонах, когда поезд подъезжал к станции, объявляли на какую сторону будет выход. Например: «Следующая станция «Пушкинская», выход на правую сторону». Мне дед и запись давал послушать – это правда было – действительно именно так и говорили. Но вот вопрос, вы ведь можете стоять в вагоне повернувшись в любой конец, и право может быть с любой стороны от вас…

Всё время, пока малой рассказывал свои охуительные истории, он шёл чуть позади меня.

Но я сбавил ход, сравнялся с ним. Я плавным неприметным движением опустил руку к ножнам, затем резким движением вырвал нож и воткнул пиздюку в рожу.

Нож вошёл с хрустом. Пиздюк захрипел и схватился за голову, но не упал, потому что я держал его за рукоять ножа, как чемодан за ручку. Блять, чутка промазал… Я придержал пацана за плечо и потянул нож. Вырвать не получилось.

Бросив пиздюка на землю, я поставил ногу на его грудь и двумя руками вырвал нож из его лица. Он закричал. Я закрыл ему рот рукой и ударил ещё раз, на этот раз в шею. Сдавленный крик перешёл в бульканье. Я вырвал нож, кровь толчками полилась из раны.

Наконец он затих. Я вытер нож о штаны пиздюка, убрал в карман разгрузки, сел в ногах пацана и стал расшнуровывать его обувь в тусклом свете фонаря.

– Охуенные, блять, ботинки…

Глава четвёртая.