Крысы в сапогах

 – Другой всучил Глорену бутылку красного Турранского.

– За кого дары? – Хмуро спросил палач, уже догадываясь, о чем его попросят.

– За Вшивого Грена. Ты его знаешь. Неделю назад попался страже с поличным. Сделай так, чтобы бедолага ушел в чертоги Тирениса4безболезненно и быстро. Идет?

– Тот, который на днях купца порешил в лавке?

– Да.

– Так ему тогда прямая дорога к Хевриту, а не к Тиренису. Мокрушник! – С презрением сплюнул под ноги гостям Глорен.

– К Хевриту, к Тиренису… Какая разница? Человек уходит за грань.

Нам лишь нужно, чтобы он умер быстро и красиво. Папа Эгрон не скупится! Открой кошелек и пересчитай монеты. Идет?

– Идет. – Задумчиво взвешивая кошелек в ладони, буркнул палач. – А теперь проваливайте. Нужно наточить топор, да помолиться Хевриту. – Глорен хлопнул дверью перед носами неприятных типов и открыл бутылку. – Как же я ненавижу свою жизнь! – думал палач, делая большие глотки, проливая вино на бороду и толстое волосатое брюхо.

***

Эти двое явно принадлежали к тому числу людей, которые вечно жалуются и сетуют на свою судьбу, даже когда у них все хорошо.

Они стояли на площади Нижнего города перед эшафотом и предавались унылой и неторопливой беседе. Примечательно то, что никого из них казнь не ждала, их близкие находились дома, в тепле и уюте, дышали здоровьем и имели более светлые взгляды на жизнь. С угрюмой миной Толстяк жевал пирожок с вишней. С не менее угрюмым лицом покуривал трубку Тощий.

– Скверный день. Слышал последние новости? – Спросил Толстяк, неуклюже испачкав ладонь в липкой начинке.

– А то! Конечно! Великий князь опять решил поднять налоги. Все газеты только об этом и судачат.

– Мой караван из Огенд-Барра так и не вернулся.

– Мой – тоже. – Печально вздохнул Тощий.

– Дочка влюбилась в местного голодранца. А жена спелась с моей мамой, и теперь они каждый вечер полощут мне кости. Как только у меня успех, она покладиста и добра. Как только неудача, так я – бездельник и слабак!

– Женщины…Ты бы поколотил её.

Говорят, бабы этого никогда не забывают и становятся кроткими и смиренными. – Заржал Тощий и хлопнул компаньона по спине. – Моя вон, каждый вечер мне ноги мнёт, ванну набирает, да спинку гладит.

– Брешешь… Все в городе знают, кто у вас в доме хозяин. – Нахмурился Толстяк.

– Ничего я не брешу!

– Брешешь – брешешь…

– Эх…Даже помечтать не дашь, дружище. – Обреченно вздохнул Тощий. – Не у тебя одного проблемы в браке.