Оторопь

"Господи, ты создал очень жестокий мир, но у нас нет выбора, только надежда, что всё это не бессмысленно! "Олег случайно подслушал эти мамины слова вперемешку с рыданиями и запомнил их навечно.

И еще ему запомнились слова одного человека из тех, кто пришел проститься с папой: "Мертвый-никто. Это уже ни герой, ни гений, ни дурак, ни богач, ни нищий, ни храбрец, ни трус, ни мужчина, ни женщина, ни старик, ни ребёнок…Это просто масса остывшего мяса и костей. Не надо заботиться о мёртвых, надо заботиться о живых!" Он сказал это увидев венок от МВ.

Зная, что государство отделалось венком, он очень злился. Говорил, что самая большая радость для него была бы всадить пулю в лоб этому Министру. Эти слова тоже засели у Олега в голове. Он знал, что у папы есть боевой пистолет. Случайно узнал о тайнике. Однажды и доставал его, рассматривал. Честно сказать, пистолет ему нравился. Что тут поделаешь, мальчишка есть мальчишка. Но у него ни разу не возникло желания похвастаться перед кем-либо, он понимал, что этим подставит папу, да и воспитан был так, что у него никогда не появлялось желания хвастаться.

Некоторые осуждали маму за то, что она отказалась от службы в церкви, на что мама заявила: "В этой церкви нет Бога! А иначе они бы выгнали вон из храма всех первых лиц этого государства! Почему пускают в храм тех, кто нарушает все заповеди!?Значит эта церковь служит не Богу!"

–7-

Мысль об убийстве Министра не оставляла Олега. Для Олега в нем сконцентрировалась вся несправедливость царившая в стране.

И почему-то у него была абсолютная вера, что это получиться. Пусть министр сидел в Москве. Пусть он надёжно окружен янычарами с ятаганами, но сомнений, что когда-нибудь получиться у Олега не было. Он, конечно, боялся за маму и за Наташу, но это желание превратилось в страсть, а страсть мало считается даже с любимыми близкими.

Когда дома никого не было, Олег доставал пистолет и пытался представить, как это будет. В тире он стрелял прекрасно, но из пистолета стрелять не приходилось, а значит требовалась тренировка.

–Наташ, есть одна просьба,-решился он вскоре,-не совсем обычная.

–Ну говори!

–В воскресенье я скажу маме, что буду у тебя, но мне придется побывать в другом месте. Прикроешь?

–А я думала у тебя нет от меня секретов!-слегка пыхнула Наташа.

–Только один, Наташ!-умоляюще воскликнул Олег и забыв стеснительность, крепко обнял ее, чтобы успокоить, чтобы не отдалиться, потому что отдалиться от нее было нестерпимо больно.