Страшное проклятие

Мария прислонилась к столбу и нежилась в лучах повисшего над самой линией горизонта солнца, окутавшего всё вокруг себя мягким, ласкающим как прикосновение матери светом».

– Погоди, – прервал повествование Эдик, – ты когда-нибудь видел в городе солнце, повисшее над самой линией горизонта?

– Что? – удивился Шкода, явно не ожидавший такого замечания. – Известно ли тебе, что солнце скрывается за горизонтом, а потому перед закатом всегда висит над самой его линией?

– Но в городе же дома, они мешают созерцать горизонт…

– Это не важно.

Если кто спросит, скажу, что действие происходит на пустыре, – прервал Эдика Шкода. – Скажи лучше, как начало? Красиво написано?

– Ничего себе, – хмыкнул Эдик, и удовлетворённый Фёдор стал читать дальше.

Повествование разворачивалось своим чередом, становилось всё более напряжённым. Но вскоре прозвучал эпизод, заставивший Эдика прервать приятеля вновь. Во время очередного приёма трудолюбивой Марией иностранного туриста группа озабоченных милиционеров устраивает в гостинице облаву, и когда дверь номера Марии выламывают вооруженные люди в масках, иностранец нагишом выскакивает в окно и мчится по спящему городу с закрытыми глазами, чудом проскакивая перед самым носом изумлённых водителей грузовиков, легковушек и маршрутных трамваев.

– Как же так? – удивился Эдик. – Как можно бегать с закрытыми глазами?

– Из-за возбуждения. От страха закрыл и бежит. Этой сценой я чётко передаю состояние перепуганного человека, – с достоинством ответил Шкода.

– Но в городе нельзя так бегать! В дом врежешься или…

– Да ты не понял! Это же метафора, преувеличение.

– Странная какая-то метафора.

Настойчивость Эдика разозлила Шкоду:

– Что привязался: город, дома! Слепые вообще не видят. И ничего – живут!

– Ладно, – обречено вздохнул Эдик, – ты автор – тебе видней.

– То-то же, – успокоился Шкода и попросил не перебивать его больше с ерундой.

Эдик хотел было напомнить, что ночью маршрутные трамваи не ходят, но это замечание показалось ему таким незначительным, ничтожным, не заслуживающим драгоценного внимания великого автора-новатора, что он прикусил язык и вскоре, слушая монотонную речь Фёдора, чуть было не задремал.

Однако хохот автора вывел Эдика из оцепенения. Глядя на радующегося писателя, он также не смог сдержать улыбку.

– Правда, хороший анекдот? – отсмеявшись, поинтересовался Фёдор.

– Какой анекдот? – спросил Эдик.

– Который Мария рассказала клиенту.