Счастье в запретном

Ведьминой пользовался редко. Он уже открыл рот, чтобы потребовать пищи. Слова начали слетать с губ.

Хозяину дома пришлось сделать шаг вперед, чтобы схватиться за дверную ручку. Он никогда не рассчитывал, что подобный чужак заберется в его дом. Зверь ведь не додумается тянуть дверь. Он попытается выбить ее. Чем только надежней посадит в проем.

Дверь захлопнулась. Кривая от перенапряженных мышц рука скользнула мимо. Мелькнула, но не белым пятном. Летний загар не сошел за зимние месяцы.

Упал засов. Дверь надежно зафиксирована.

Люди отступили в глубину дома. Зажигали лучины, все припасенные щепочки. Назгал сквозь бревна ощущал льющийся свет. Мыши утащили кусочки мха, уплотнявшего пространство между бревнами. Многочисленные щели не задерживали запахи и свет.

Ломать дверь бесполезно. Окованный металлом засов лежал на массивных петлях. Местные могли позволить себе железо.

Назгал мог выломать дверь, приподнять с помощью рычага. Это не заняло бы много времени. Ведь сил в его руках достаточно.

Ведьмы наполнили его тело, подготовили к жизни во внешнем мире.

Пусть он на голову ниже хозяина дома, но сильнее его. Здоровее. И прочнее, чем эти доски, сплетенные человеческими знаниями в массивную дверь.

– Здесь хранятся ваши кролики, – заговорил Назгал.

Негромко. Но он знал, что его слышат. И каждое его слово находит путь через щели в бревнах, проходит в уши сжавшихся по ту сторону крестьян.

– Больше десятка. Два десятка. Больше. Много. Вся ваша жизнь в этих животных. Вы готовы пожертвовать десятком.

Двумя? Готовы вы пожертвовать всеми? Сотня мертвых тушек. Растерзанных кроликов. Никто не купит это мясо. Никто не наденет их шерсть.

Назгал подошел к пустой клети, стукнул деревянным засовом. Он открыл клетку и поворошил солому. Сбежавший из клетки зверек давно остыл, вдохнув дыхание смерти на полу.

Окованный металлом засов скользнул в сторону. Дверца приоткрылась. На этот раз хозяин дома держал дверь за канат, который намотал на руку. Можно дернуть дверь, и руку этого человека выбьет из сустава.

Назгал улыбнулся. Но он не хотел калечить простака. В пустой жестокости он не видел пользы.

И тогда был против жестокости. Даже по отношению к мертвым. Борд научил его хитростям, что страх управляет людьми надежнее. Ни золото, ни благословения не обладают такой силой.

Сквозь щель в проеме подслеповато щурился хозяин дома. Его лицо на расстоянии руки от проема. Он не видит ничего перед собой. Можно ткнуть ему в глаз.