20 секунд

Он витал вокруг, оседая на стенках горла и ноздрей. Казалось, что чем дольше ребята здесь находились, тем больший слой черноты они накапливали внутри себя. Этот запах старался выпроводить гостей из дома, но они пока никуда не собирались. Егор тихо зашёл в комнату. Его силуэт на секунду появился в проеме, а затем растворился в ночи, вскоре обнаружившись рядом с Лёней и Миленой. Бутылка продолжила свой путь. И вместе с горечью алкоголя на языке оседала гарь. Будто кто-то распылил вокруг черный уголь. Он таял на языке вместе со снегом, но не полностью, скрепя остатком на зубах.

Окружение дарило лишь ощущение тревоги. Уже некоторое время на входе в гостиную за компанией следили два желтых глаза. Лёня часто бросал туда взгляд, ожидая, что огонёчки пропадут. Но нет. Чёрная кошка сидела на одном месте, светя глазами прямо в парня. Ему казалось, что сама ночь следит за ним. От этого мурашки бежали по телу не только от прохлады, но и от плохих мыслей, вызванных столь пристальным вниманием. И пока Лёня не бросил в сторону кошки уголёк, та не собиралась сходить с поста. Только после его краткого шипения и взмаха руки, кошка ретировалась. Вся компания обернулась на Лёню, а затем раздался звук ударившегося о стену уголька. Лёша приложил палец к губам и вернулся к обозрению окрестностей.

Вокруг стояла непроглядная тьма, спрятавшаяся вместе с ребятами в руинах. Она затекла сюда с последними лучами солнца, идеально обступая трапецию светового пятна от уличного фонаря, горевшего перед домом.

Свет лежал на полу, вытесняя тьму в углы обуглившейся комнаты. Лёня несколько минут безотрывно смотрел на пятно со своего насиженного места, представляя себе, что на самом деле сейчас зазвучит звонок в дверь, дом придёт в движение, внутри него загорится свет и к радушным хозяевам зайдут милые гости. Да не с пустыми руками – с целым тортом. Шоколадным. Заиграет музыка, раздастся смех. Люди будут танцевать, не стесняясь своих неловких движений, будут веселиться, как никогда.

Но в ночи музыка не смела играть.

Оттуда, куда всматривался Лёша, доносились совсем не мелодичные звуки. Они казались партией барабанщика, вдрызг пьяного, бьющего без разбора по множеству мембран, только бы его слышали соседи. И звуки долетали сюда с трудом, уже утратившие силу. Они с глухим стуком прилетали в стены и шлепались на землю, шипя эхом. Иногда издали доносились отзвуки вибрирующей жести или упавшей железной бочки. А порой что-то протяжно и монотонно жужжало.