Не два

Которые, пленяют душу

Надежду мнимую даря,

О том, что сердцу будет лучше

Прожив на свете не любя.

« Не нужны нам печалей стоны

что сердце рвут на мелкие куски,

забудь про всех, закрой заслоны!» -

наперебой кричат они, -

«Ты видишь там, за горизонтом

где солнце тает в тишине,

глупцы распяты на кровавом,

любовью созданном кресте.

Подумай сам, а где награда

за то, что предан ты как раб!

Ненужным, странным идеалам

Несущим: горе, боль и страх.»

Но сердце бьет неугомонно

Все преходяще, для всех нас,

Уйдет и это, несомненно,

Звезде претит тоска и страх.

Любовь и мудрость ей присущи

И радость с нею на века,

Смеется над собой без фальши

Ведь для нее все лишь игра.

Игры что создали мы сами

Забыв себя в мерцанье сцен,

Но, несмотря на все преграды,

Звезда со смехом рушит плен.

В которой тени – как реальность,

Приносят лишь иллюзий тлен,

Увидим мы и это верно

Любовь и мудрость будет всем!

Андрей проводил свои рабочие дни, то, впадая в рутину ненавистной работы, то, когда появится свободная минутка, давая полет своему воображению и фантазии, открывая в стихах свой внутренний мир, в котором сам иногда много не понимал, но осознавал, что это было чем-то вроде настоящим и истинным.

«Хотя может это выдумки форменного шизофреника», – иногда иронизировал он над собой.

Так закончился еще один рабочий день, такой же серый, как и все предыдущие, без особого смысла и интереса. «Ну, конечно же, определенный смысл в работе был: зарабатывание на жизнь, для реализации возможности кормить, веселить свое тело, и привилегия, строить с какой – нибудь самкой плодотворные отношения, для чего и нужно было работать»,– мелькали мысли в голове.

Но все равно Андрея не покидало ощущение бессмысленности тупого проживания и так недолгой жизни, проживание по стандарту общечеловеческого стада. Надо было что-то менять в своей жизни, но что именно он представлял сумрачно. «К чему стремиться, что удерживать, что строить? В конечном счете все не вечно, непостоянно в нашем мире»,– он предался рассуждению –«Какой смысл за что-то бороться. В чем суть?». В Бога он не верил, скорее не верил в ту персонифицируемую личность, умело навитую обществу, которую называли Богом, наделенную властью карать и миловать неразумных и слабых тварей земных. Ему, внутренне независимому и свободолюбивому, с критичным мышлением, претили подобные идеи, которые повелевали массами.